До Африки батон я не докину (с)
Название:«Ты солнце мое, я ветер твой»
Бета: восхитительная ijenny
ох, как ты намучилась со мной!
Артер: [Akame]
Размер: макси, 29 тыс. слов
Пейринг: Муми-тролль/Снусмумрик
Жанр: слеш; юмор, флафф, чуточку ангста
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: А что ты сделаешь, если твой любимый забудет все, что вас связывало? Снусмумрику пришлось справляться с последствиями заклинания Волшебника, которое тот навел на Муми-тролля.
По сути, продолжение к «Шляпе волшебника», но автор постарался сделать максимально доступно и понятно для тех, кто не знает канона (или забыл его :З).
Предупреждение: Hhjj (happy happy joy joy - о радость, о счастье!) - фанфики, в которых герои без особых трудностей справляются с проблемами, а финал обязательно счастливый.
Примечание: посвящаю замечательной Филифьонка в ожидании, чтобы хоть как-то выразить благодарность за Обзоры и порадовать. Надеюсь, тебе понравится)))
ССЫЛКА НА СКАЧИВАНИЕ в формате doc. тут, fb2 тут
арт от [Akame]
«Волшебник вздохнул, посидел немного, задумчивый и удрученный, а потом сказал:
— Пусть празднество идет своим чередом! А я вам немного поколдую. Каждому свой фокус! Пожалуйста, задумывайте! Члены Муми- семейства первые!
— Это должны быть вещи, которые видно, или мысли? — чуть помедлив, спросила Муми-мама. — Вы понимаете, что я хочу сказать?
— О да, — ответил Волшебник. — С вещами, конечно, проще, но и мысли тоже можно.
— Тогда мне очень хочется, чтобы Муми-тролль больше не тосковал по Снусмумрику, — сказала Муми-мама.
Волшебник взмахнул плащом, и печаль вмиг покинула сердце Муми-тролля. Тоска сменилась ожиданием, а ведь ожидать куда легче».
(с) «Шляпа волшебника» Туве Янссон
Далеко-далеко на севере есть прекрасная долина, которую называют Муми-Долом. В ней растут чудесные цветы с нежными, как шелк, лепестками, на деревьях зреют сочные фрукты, а в реке, вмещавшей в себя множество ручейков и потоков, водится много рыбы. Посреди зеленого луга стоит небольшой аккуратненький домик, замечательный во всем отношении, принадлежащий муми-троллям. Он напоминает печь и выкрашен голубой краской. Калитку и изящный невысокий забор украшает затейливая резьба, ухоженные клумбы пестреют яркими цветами, радуя глаз. Из трубы вьется столб дыма, а двери всегда распахнуты настежь, потому что Муми-семейство славится дружелюбием и гостеприимством. На кухне среди кастрюль и поварешек царствует Мама. Папа, уважаемый всеми тролль, пишет мемуары и мастерит разные поделки. Их сын, Муми-тролль, любит приключения и все, что с ними связано. Старые друзья обожают проводить свободное время в компании Муми-семейства, а зверюшки, незнакомые лично с муми-троллями, знают, что каждого гостя в их доме ожидает стакан подогретого смородинового сока, уютное место для отдыха и забота со стороны всех домочадцев.
Это самая счастливая семья на свете.
***
Солнце приятно грело спинку и гладило мордочку лучами, теплый ветерок подслушивал шепот волн, воздух, упругий и наполненный ароматом цветов с берегов и запахом соли, заставлял сердце биться чаще от радости. Муми-тролль сидел на утесе и любовался прекрасной картиной: огненная полоска заката сменялась жидким янтарем, а бирюзово-зеленоватое море оставалось спокойным. Чья-то знакомая фигура скрывалась в барашках волн, таилась в тени деревьев, пряталась за неподвижными, словно бы привязанными ниточками облаками…
Умиротворение нарушили жизнерадостные голоса:
— … забавно! Не припомню, чтобы Муми-тролль нежился под одеялом, когда даже Снифф уже неделю как проснулся, — бархатный голосок струился золотыми нитями в сон Муми-тролля, наполнял его до краев солнечными зайчиками, отраженными от овального зеркальца, и чем-то приятным, густым, шелковым.
— Вполне вероятно, что он опять не спал зимой, вот и наверстывает сейчас. Ведь уже не раз были подобные инциденты, а мои исследования показывают, что любым троллям необходим целебный и восстанавливающий сон хотя бы по месяцу в год, — второй голос был более грубым, высушенным, как корни растений, хранившиеся в домашней кладовой. Как ни пытался Муми-тролль удержать границы придуманного идеального мира, тот постепенно тускнел, сворачивался в комок, и через миг закатное солнце и море поглотилось белым заревом. — Возможно, нам стоит провести собрание, разбудить его или нет, ведь в Долину уже пришла весна, и он так много всего упускает.
— Если мы это сделаем, Муми-мама рассердится и не даст нам сладкого на обед, — захныкал кто-то третий, окончательно разрушая своим тоном иллюзорную колыбель сна, в которой устроился Муми-тролль. Он со вкусом потянулся и окончательно проснулся.
— Мама никогда не сердится. И вы меня уже разбудили.
Окружающий мир вновь приобретал очертанья, и сквозь белое зарево проступили любопытные мордочки друзей Муми-тролля. Снифф приветливо махнул из стороны в сторону хвостом, сжимая под мышкой свою любимую игрушку. Снорки, брат и сестра, очень похожие на муми-троллей, но обладавшие способностью менять цвет в зависимости от настроения, расплылись в одинаковых улыбках. Снорк, правда, все равно вел себя сдержаннее сестры: он поправил очки и сухо кивнул в знак приветствия. Фрёкен Снорк смущенно спрятала за спину щетку для волос и зеркальце: она любила расчесывать свою густую, длинную, золотистую челку, чем и занималась перед тем, как Муми-тролль подал голос.
— Первое апреля было уже неделю назад, но Снусмумрик еще не появился, не переживай. Наверное, он не пришел потому, что ты еще не проснулся. Муми-мама готовит сладкий пирог. Муми-папа выстругивает ложки. Ондатр окончательно переселился в грот и сказал, что ты имеешь право спать столько, сколько захочешь. Малышка Мю просила передать, что если бы ты сегодня не встал, завтра она вылила бы на тебя ведро с ледяной водой, — любезно сообщил Снорк, снова поправляя очки. Видимо, они были великоваты и постоянно сползали. — Хочу заметить, что тебе все-таки повезло, что мы тебя разбудили до того, как Мю приступила к исполнению задуманного.
С этим трудно было не согласиться.
Муми-тролль представил, как мюмла с хитрющей улыбкой возилась бы с ведром, затаскивая его на второй этаж, как гремел бы нерастаявший лед, как она бы карабкалась на стул или вставала на цыпочки, и улыбнулся. Вообще-то бодрящий душ с утра тоже неплох, особенно когда его устраивают ради тебя, преодолевая большие трудности.
Зеленая весенняя шляпка с цветком, что обожала носить Фрёкен Снорк, игрушка-собачка с пуговками вместо глаз, любимая Сниффом, блокнот и карандаш, с которыми Снорк не расставался — все-таки Муми-тролль соскучился по друзьям.
— Как же я рада твоему пробуждению! — Фрёкен Снорк, словно бы поняв, о чем подумал Муми-тролль, тут же засуетилась. Золотой ножной браслет на ее лапке весело забренчал.
— Тебе снилось что-то фантастически интересное, раз ты не хотел прерывать зимнюю спячку? — встрял Снифф, его глаза искрились любопытством. — Наверное, драгоценные камни размером с кулак, да?
— Нет, — рассеянно отозвался Муми-тролль. Рассказывать свой сон можно не каждому, только друзьям или родственникам, но иногда им не хочется делиться, а хочется оставить своим, сокровенным.
— Кофе и черничный пирог готовы, — донесся из кухни звонкий голос Муми-мамы, и все встрепенулись. Почему-то мама не ударила в гонг, который всегда использовала как сигнал, что пора обедать или ужинать. Возможно, чтобы не мешать досыпать Муми-троллю?..
— Идите, я сейчас приду, — махнул лапой Муми-тролль, и друзья с радостными выкриками побежали кушать лакомство, приготовленной Муми-мамой.
Муми-тролль же попытался понять, что за ощущение царапало изнутри: словно он то ли влез в чужую шкурку, то ли лишился важной части тела. В животе урчало, но любой бы проголодался, почуяв аромат свежей выпечки, да и не в этом дело. А в чем — он никак не мог сообразить.
Комната после долгого сна выглядела незнакомой, и Муми-тролль брал в лапы ту или иную вещь, рассматривая ее, будто бы в первый раз. Он спустился в гостиную, погладил дубовый комод и, задрав мордочку, взглянул на люстру, которую мама очень любила. Главные фамильные драгоценности: серебряный поднос и трамвайчик из пенки на коралловой подставке — находились на самом почетном месте — над камином. Со шкафа доносились подозрительные шорохи, словно на нем кто-то возился и причмокивал во сне, а тиканье настенных часов размеренно отмечало прожитые минуты. Муми-тролль подошел к зеркалу и дотронулся до своего отражения.
В ноябре все муми-тролли впадали в спячку, чтобы переждать ненавистные холода, съев перед этим по тарелке с хвойными иголками. Обычно каждую весну Муми-семейство обнаруживало, что в зимний период у них дома кто-то гостил, так как мебель была передвинута, а в кладовке на полках оставались только пустые банки из-под варенья. Раньше всех просыпался именно Муми-тролль и бежал на мост — ждать прихода Снусмумрика, который возвращался в Долину, когда зима покидала свои владения, обещая вернуться через год.
Муми-тролль подумал о своем лучшем друге: в зеленом одеянии, в старой потрепанной шляпе, с вечной губной гармошкой, на которой он наигрывал великое множество разнообразных мелодий на все случаи жизни. Снусмумрик, порой хмурый, пугающий своей угрюмостью робких зверюшек, порой столь заразительно смеявшийся, что нельзя было не улыбнуться, был изменчивый и неуловимый, и свободный, как ветер. Но вдруг, размышляя о Мумрике, Муми-тролль испугался: что-то было не так! Он погладил свою бархатную мордочку, провел кончиком хвоста по спине и даже подпрыгнул, чтобы быть уверенным, что легко владеет собственным телом. Ушки на месте, четыре лапы и хвост — ничего не изменилось, каким он был перед тем, как погрузиться в сон, таким и стоял теперь перед зеркалом. Но откуда-то возникала уверенность, что до спячки все было по-другому.
Муми-тролль вспомнил летние события: как на берегу моря они нашли шляпу Волшебника, которая преобразовывала любой предмет, что в нее положат, в совершенно иной. Яичная скорлупа превратилась в управляемые и мягчайшие, как вата, облака, плотвички, заплывшие в реке в магический головной убор, обернулись птичками и переругивались, а сам Муми-тролль, играя в прятки и укрывшись под шляпой, стал настоящим стращилищем с глазами-блюдцами и ногами-соломинками.
Он вспомнил, как на острове хатифнаттов Хемуль чуть не сгорел, так как забрал барометр у этих странных, наэлектризованных созданий, которые всегда плыли к горизонту на своих юрких лодочках. Позже в Муми-Дол пожаловали Вифсла и Тофсла с черным чемоданом, хранившим огромный рубин, и страшная Морра пыталась забрать его. А через некоторое время появился красноглазый Волшебник верхом на величественной пантере, который искал Короля Рубинов и на Луне, и на Солнце, а обнаружил его в Долине муми-троллей. Вспомнил, как в награду за находку самого прекрасного и великого из драгоценных камней Волшебник предложил выполнить любое желание…
Муми-тролль вышел из дома никем не замеченным, так как семейство шумело вилками и ложками на кухне. От вида яркого, уже покрытого свежей краской моста затрепетало в груди. Муми-тролль покидал камешки в воду, умудрившись сделать четыре лепешки, погрелся, взгромоздившись на перила. Река журчала, воздух звенел от свежести, а Муми-дом тянулся к небу лепестком красной крыши, словно бы одним из цветов, росших в саду. Запах сирени, древесины с выступившими капельками смолы, свежевскопанной земли — весна приносила с собой тысячу ароматов.
Сон Муми-тролля — практически точное отражение реальности. Ах, как славно жить в Долине, где можно плясать от радости на морском побережье или собирать почтовые марки, не заботясь о чужом мнении, или удить рыбу. Каждая весна знаменуют новую пору в жизни, и сколько обновлений, сколько новых знакомств, сколько ожиданий лучшего связано с ней. Прекрасная пора!..
Долина не изменилась: филифьонки по-прежнему спешили по делам в одинаковых колпаках с кисточками, хемули всех поучали и хвастались друг перед другом коллекциями, кнютты мерзли и робели, мюмлы проводили свободное время в свое удовольствие. Муми-тролль вежливо здоровался со знакомыми и соседями, которые встречались ему на пути, но по большей части сознательно ускорял шаг, когда проходил мимо домов, так что приветствия доносились ему уже в спину. Впрочем, это не мешало Муми-троллю подметить, что у некоторых соседей были ярко выкрашены рамы в домах, кто-то устроил грандиозную стирку, а где-то выросли новые постройки.
Разумеется, надо было проверить и тайники, которых у Муми-тролля по всей долине было великое множество: мало ли, что произошло за целую зиму? Впрочем, опасения были напрасными, все богатства оказались на месте, и даже — Муми-тролль был готов поклясться своим хвостом! — в дупле старого дерева появились новые. По крайней мере, ему точно не принадлежал пакетик, в котором были спрятаны твердые мармеладки, браслет из скорлупок ореха, колода карт и свисток. Плюс ко всему Муми-тролль с восторгом обнаружил среди шишек, мха и хвойных иголок записку: «ПРЕВЕТ. КАК ТИБЯ ЗОВУТ? ЧЕРЕЗ ТВОИ ЦВЕТНЫЕ СТЕКЛЫШКИ МИР КАЖЕТСЯ СПЛАШНЫМ КАРНАВАЛОМ, СПАСИБО. НАДЕЮСЬ ТЫ НЕ ЗЛИШЬСЯ, ЧТО Я ИХ БРАЛ». Видимо, зимой какой-то зверек также использовал дупло как особое место для хранения дорогих для него предметов. И до того удивился, когда заметил припрятанные Муми-троллем сокровища, что решил познакомиться. Муми-тролль порылся в дупле и нашел огрызок карандаша. Высунув язык от усердия, на обратной стороне пергамента он написал: «Я МУМИ-ТРОЛЛЬ. НЕ ПЕРЕЖИВАЙ, ЭТИ СТЕКЛЫШКИ ТЕПЕРЬ ТВОИ. ПОЛЬЗУЙСЯ СКОЛЬКО ХОЧЕШЬ. А КТО ТЫ?» Надо обязательно до следующего ноября придумать какой-нибудь сюрприз для этого зверька — ему наверняка будет приятно вместе с запиской получить и подарок.
Муми-тролль вспомнил о своем Самом Главном Тайнике: круглом гроте, образованном листьями жасмина далеко-далеко от Муми-дома. Ему вдруг показалось очень важным сходить туда, и он чуть-чуть сердился на себя, что не проверил его в первую очередь. К сожалению, в этом тайнике не было неожиданностей, но когда Муми-тролль увидел красивую брошку и засушенный широкий лист, непонятная тоска с новой силой вгрызлась ему в сердце: острое чувство потери, как впившийся в лапу гвоздь, мешал, сводил с ума и не давал сосредоточиться. Муми-тролль уселся на нагретую за день землю и стал рассматривать добычу. На секунду ему показалось, что раньше эти безделушки для него были очень важны, но потом тревожное чувство прошло: в самом деле, как можно забыть о том, что играет какую-то важную роль в жизни?
Брошка была довольно симпатичной, округлой и прозрачно-светлой, словно бы напитавшейся светом. И еще — до странности теплой, она быстро нагрелась, и держать ее в лапах было сплошное удовольствие. Эту брошь, насколько помнил Муми-тролль, давным-давно подарил ему Снусмумрик, и с тех пор она лежала в тайном хранилище. Вторая вещичка на деле оказалась совершенно обычной. Что может быть интересного в засушенном листе, пусть на нем и вырезана была загадочная надпись: «М.Т. Л. С.»? Муми-тролль помнил, что сам выцарапывал ее, помнил гвоздик, которым он это делал, и почему-то плеск воды, но что эти четыре буквы означали? И почему воспоминание о том солнечном весеннем деньке в его памяти осталось словно бы полустертым, без нескольких фрагментов в мозаике, из-за которых невозможно было восстановить целостную картину. Может, шифр переводился как «Марципановый торт лучше суфле» или как «Морра тоже любит солнце», а может — «Мю талантливо ловит снежинки», но такие расшифровки были совершенно неправдоподобны. Так и не докопавшись до истины, Муми-тролль спрятал лист обратно под камень, а вот брошку взял с собой: Фрёкен Снорк порадуется, если ей ее подарить. Снусмумрик не обидится, в конце концов, украшение должно украшать кого-либо, а не валяться без дела.
Домой Муми-тролль вернулся быстро, встретив по дороге малышку Мю, крошечную мюмлу, что могла оседлать даже ветер. Она, зевающая и взъерошенная, шагала по каменной дорожке в саду.
— Засоням теплый привет, как рассвет! — прокричала Мю, посмеялась над невольной рифмой и умчалась, подпрыгивая как мячик, по своим важным делам.
На крыльце сидел Муми-папа в своем черном цилиндре и читал свежую газету: судя по первой полосе, Ёжик выдвигал сенсационные предположения, почему в этом году Снусмумрик настолько задержался.
— Папа, привет!
Муми-папа взглянул на него поверх газеты и поднял повыше, в знак приветствия, стакан с компотом. Хвост он привычно спрятал в карман халата.
— Привет, сын. С весной!
— И тебя, — ответил Муми-тролль и пошел на кухню. Муми-мама в своем любимом красно-белом фартуке плавно передвигалась по зигзагу: от стола к печке, от печки к подоконнику, от подоконника к буфету, от буфета вновь к подоконнику и так далее.
— Эта неугомонная троица все-таки тебя разбудила! — Мама поставила перед Муми-троллем тарелку с черничным пирогом и стакан гоголя-моголя, а рядом с посудой пристроила берестяной кораблик. — Ты исследовал долину? Снифф, Снорк и Фрёкен Снорк как раз ушли тебя искать.
— Ага, — Муми-тролль вяло погрыз корочку вкусного пирога. Есть хотелось, но он не мог, слишком его тревожили непривычные мысли. — Мама, мне кажется, что со мной что-то не так.
— Что именно? — рассеянно отозвалась Муми-мама, вымешивая тесто для какого-то блюда на ужин. Муми-тролль поднялся из-за стола, подошел к маме и уткнулся ей в плечо.
— Я другой, и меня это пугает.
— Ты взрослеешь, солнышко, — мягко заметила Муми-мама и поцеловала Муми-тролля в затылок. — Каждый проходил через это.
— И даже Снифф?
— Нет, Снифф еще маленький, у него чуть позже наступит этот этап в жизни. А вот Снорк повзрослел. И Снусмумрик тоже, пару весен назад.
— Мне не нравится это твое взросление, — буркнул Муми-тролль. — От него я чувствую себя потерянным.
Потерянный. Да, это было подходящее слово.
— Охохонюшки. Золотко, просто помни, что не один, и мы всегда тебя поддержим, хорошо? А сейчас, быть может, попробуем пудинг, как думаешь? Он только что испекся и остывает на подоконнике, поэтому тебе достанется первый, самый вкусный кусочек. Хочешь?
— Конечно.
Муми-мама обняла сына крепче и ласково потерлась о его мордочку, и Муми-тролль почувствовал, как ему стало чуть легче. Подумать только, какие чудеса творит обыкновенная забота, проявленная в нужную минуту — до самого вечера он был в хорошем настроении и искренне пожелал всем спокойной ночи, когда домочадцы разбрелись по собственным комнатам.
Только вот ему самому не спалось. Муми-тролль ворочался с боку на бок: сна не было ни в одном глазу, наверное, потому, что этой весной он проснулся позже всех и успел отдохнуть на несколько ночей вперед. Сначала Муми-тролль слушал, как по стеклу дождик отбивал особый ритм, потом накрылся одеялом с головой, создавая тем самым абсолютную темноту вокруг себя. Вскоре ему стало жарко и душно, и он перевернулся на животик и сложил мордочку на лапки. По спинке кровати ползла какая-то вытянутая черная мелюзга, кажется, это было надпись «утрата». «Утрата» и еще девять тысяч девятьсот девяносто девять слов ожили, когда толстенный словарь иностранных слов оказался в шляпе Волшебника, и, по всей видимости, чары до сих пор не выдохлись, хотя прошло уже столько времени. У буквы «т» края были покусаны, а «у» потеряла плавность в завитушке — может, какой-то злобный муравей позавидовал красоте «утраты» и напал на нее?
Прошел час, и у Муми-тролля появилась идея усыпить себя считалкой: перед его мысленным взором изящно протанцевала уже тридцать шестая Фрёкен Снорк, как две капли воды похожая на оригинал, когда ему надоело это занятие. В конце концов, промаявшись еще достаточно долго, Муми-тролль сбросил с себя одеяло и вскочил с кровати. Ночная прохлада, запах дождя, барабанная дробь капель по крыше и обещание тайны манили из дома, молодой месяц заглядывал в окно, словно бы только и ждал появления Муми-тролля, чтобы провести по лунной тропинке навстречу приключениям. Муми-тролль сел на подоконник и загадал, глядя на луну: пусть он, наконец, поймет, отчего собственная мордочка весь день казалась ему чужой. Ему не нравилась меланхолия, когда хотелось только бродить в одиночестве, задумчиво разглядывать серую завесу дождя (дождь обязателен, потому что грустить при солнечных деньках очень трудно!) и сворачиваться комочком. Три секунды ничего не происходило, а потом Муми-тролля ошпарило пониманием.
У него внутри — пустота! Будто в нем было палящее солнце, которое помогало держаться в холодные дождливые вечера, а теперь оно исчезло, и осталась только память о его существовании. И каким-то образом солнце было завязано на Снусмумрике, потому что там, где у Муми-тролля раньше хранилась его признательность, его преданность и верность, его любовь к Снусмумрику, теперь было безразличие. Но разве бывает такое в жизни? Чтобы после долгой дружбы даже не то чтобы разочароваться, а потерять интерес к кому-то, стать равнодушным? Должна же остаться хотя бы вина за измену, ведь Снусмумрик-то думал, что Муми-тролль по-прежнему его лучший друг.
Муми-тролль огорченно прижался к стеклу. Неужели это все — взросление? Оказывается, оно означает не только свободный доступ в погреб к бочонкам пальмового вина или решение, когда в конце лета зажигать керосиновую лампу на веранде, не только множество пережитых приключений, из которых могли получиться преотличные мемуары, или знание всевозможных рецептов, не только право не спать после двенадцати и давать поручения всем домочадцам. Для Муми-тролля стало неожиданностью, что взросление сопровождается кризисами, сомнениями, тягостными размышлениями по поводу самого себя, бесконечными вопросами, на которые не всегда находятся ответы.
Если вдуматься, быть взрослым очень тяжело.
Утро было до такой степени пригожее и солнечное, что Муми-тролль сразу догадался: сегодня случится что-то необыкновенное, прямо-таки восхитительное. Возможно, сию же секунду, а возможно, в обед или вечером, когда стемнеет, и в воздухе запорхают светлячки, а глупые мотыльки облепят стекла на веранде. Тяжесть на сердце от ночных размышлений сменило ожидание некого события, которое взбудоражит весь дом. Это превратилось в игру для Муми-тролля, потому он ходил с хитрым видом, а на расспросы отвечал, что ничего не может рассказать, увы, потому что это совершенно секретно.
Муми-семейство, побросав в соломенную корзину продукты, собралось на пикник: погода была идеальной для отдыха на природе. На пляже каждый занялся, чем хотел: Муми-папа, делая вид, что читает книгу, спал в теньке под ярким полосатым зонтиком. Муми-мама расстелила клетчатую скатерть, положив на каждый край по камню, чтобы ветер не сдул ее, зарыла тыквенный сок в песок и готовила разнообразные бутерброды: с сыром и ветчиной, с сардинами и петрушкой, с шоколадной пастой и джемом. Рядом на песке лежала ее огромная, бездонная сумка, наполненная самыми необходимыми вещами, которые могли потребоваться семье в течение дня (неизвестно отчего, но этот минимум тянул килограммов на пять). Снифф ушел в грот по жутко таинственному делу, а Фрёкен Снорк и Муми-тролль купались, благо вода была теплой, как парное молоко.
Говорят, что можно плавать самыми разными способами, но, по мнению Муми-тролля, по-собачьи — лучший из всех. Особенно когда собираешь ракушки для клумбы или жемчуг на ножной браслет: нырять нужно глубоко, а плыть быстро, пока воздух в легких не кончился. На Фрёкен Снорк возложили обязанности хранительницы сокровищ, дарованных морем или выловленных Муми-троллем, поэтому она, щурясь от яркого солнца, нет-нет, да посматривала то на них, то на брата, который ходил по берегу, укутавшись в банное полотенце. Сначала Снорк сам с собой играл в крестики и нолики на мокром песке, а потом ему надоело обыгрывать самого себя и проигрывать самому себе. Бесконечность замкнутого круга.
— Эгегей! — воскликнул вдруг Снорк, привлекая всеобщее внимание (даже Муми-папа подскочил и начал озираться), и нагнулся над камнями. Когда он повернулся, все заметили в его лапах зубастую щуку, запутавшуюся, по всей видимости, в водорослях.
Снорк так и лучился самодовольством.
— Вы только посмотрите, какая она большая! Всегда хотел поймать такую рыбину.
— Надо же, — подивилась Муми-мама. — Ты всего-навсего бездумно гулял по пляжу, а наткнулся на нашу будущую уху!
Так всегда бывает: думаешь о посторонних вещах и неожиданно получаешь то, что желал. Наверное, все дело в том, что мечтам нужно «созреть», обрести большую насыщенность, чтобы в нужный момент сразить наповал точным попаданием в цель.
— Лучше бы ты наткнулся на кастрюлю, полную уже-не-будущей ухи. Я бы не отказался сию секунду от горячей похлебки, — сказал Муми-папа под аккомпанемент заурчавшего желудка, и Муми-мама засмеялись.
— Попробуй пока бутерброды, дорогой.
Муми-тролль тоже вынырнул с богатым уловом: в его лапах переливалась перламутром красивая ракушка.
— Это тебе, Фрёкен Снорк.
Фрёкен Снорк вспыхнула, принимая подарок. Солнечные лучи делали ее бархатную шерстку жемчужной, а ее улыбка могла ослепить не хуже солнца. Похоже, она очень любила получать милые безделушки в дар.
— Спасибо! Но… Муми-тролль, ты в порядке?
— Да, а что?
Фрёкен Снорк сама смутилась от своего смелого вопроса.
— Просто ты всегда ждешь Снусмумрика на мосту, а не проводишь время рядом со мной.
— Если тебе не нравится, я не буду, — обиделся Муми-тролль, но Фрёкен Снорк покачала головой:
— Ты неправильно понял, я не против. Просто, надеюсь, вы с Мумриком не поссорились!
Фрёкен Снорк беспокойно повела хвостиком: она чувствовала, что чем-то расстроила Муми-тролля, но тот и сам не знал, почему вдруг стал молчаливым и угрюмым. Видимо, такую реакцию у него вызвало само имя лучшего друга, но он не понимал причины. Да и вообще, почему именно Снусмумрик — его лучший друг? Скорее им был Снифф, ведь они имели больше общего: оба впадали зимой в спячку, оба любили мамин кофе и часто вместе играли. Снусмумрик же появлялся в Долине лишь на несколько месяцев и мог отправиться в дальние края, ни с кем не простившись или же оставив письмо, которое повторялось из года в год. Словно так трудно перетасовать колоду и сделать новую раскладку: сочинить что-то новое.
Возможно, Снусмумрик заранее под копирку написал несколько пачек прощальных писем и спрятал их в каком-нибудь тайнике. Смешно, но если раньше Муми-троллю стало бы обидно до горького комка в горле при подобной мысли, то сейчас он подумал, что это довольно мудрая тактика.
Почему-то с самого пробуждения или даже еще раньше, прошлым летом, после… после празднества с Волшебником, да, Муми-тролль сам не походил на себя. Наверное, так сказывалось то самое взросление.
Когда Муми-семейство вернулось домой после пикника, выяснилось, что в доме кто-то побывал. По крайней мере, на столе, рядом с пустым кувшином, красовался горшок с незнакомым кустом. Роскошные огненные бутоны в обрамлении зубчатых листьев, сладковатый, удушливый аромат, напоминающий мед, карамель и корицу одновременно — в Долине таких цветов не знали.
Муми-мама всплеснула лапками и взглянула на Муми-тролля:
— Золотце, откуда ты достал такую красоту? И зачем выпил простоквашу? Я же хотела отнести ее в грот Ондатру.
— Почему когда что-то в доме происходит, то всегда виноват я? — возмутился Муми-тролль. — Может, это кто-нибудь другой? Тем более, что за зиму в шкафу в гостиной кто-то завелся: я слышал странные шорохи. Вдруг этот зверек обиделся, что мы не позвали его с собой, и в наше отсутствие решил прогуляться по дому, опечаленный и голодный?
Словно в подтверждение его слов над шкафом что-то зашебуршалось, но никто не успел испугаться, как показалась заспанная мордочка малышки Мю, которая уснула в любимой корзинке для шитья, затащив ее наверх. По всей видимости, в шкафу завелся не кто-то, а самая маленькая и вредная мюмла на свете.
— Потому что ты всегда ведешь себя подозрительно, — зевнула малышка Мю. Ее глаза светились, как два фонарика. — Взгляни на меня: лежу в теплом, уютном месте, никого не трогаю, молчу — кто догадается, что это я притащила цветы и выпила простоквашу, не признайся я сейчас в этом?
Муми-тролль отмахнулся.
—Ты сама принесла такое большое растение? Не говори, пожалуйста, глупостей.
— Ну что такое? — огорчилась малышка Мю. — Только решишь сознаться в своих проказах, а никто не верит! Или ты думаешь, что раз я такая маленькая, то мне это не под силу? А ты знаешь, что муравьи могут поднять вес, в триста раз превышающий их собственный? А когда я голодная, могу запросто съесть слона.
— Ты только что проснулась, — привел свой аргумент Снорк.
— Может и проснулась, а может, только делаю вид. Подумать только, до чего вас легко обвести вокруг пальца. Хорошо, что вас все любят.
— Мю, лапонька, говори уже, кто тут был, — добродушно попросила Муми-мама. — Надо ли мне кипятить чайник, чтобы напоить гостя горячим шоколадом, ставить новую кровать и взбивать подушки?
Мю зевнула еще шире, цепко взглянула на Муми-тролля и скомандовала:
— Чайник ставить, горячим шоколадом поить, подушки и кровать не нужны, потому что этот знакомый незнакомец предпочитает дрыхнуть на свежем воздухе.
— Душа моя, ты про кого говоришь? Мы не поняли.
Один из присутствующих готов был поспорить с Муми-мамой, но не стал этого делать. Сердце Муми-тролля затрепетало, как птичка в силках, почему-то стало трудно дышать, и вдруг ни с того ни с сего захотелось забиться в угол.
— До чего же вы недогадливые. Снусмумрик вернулся.
Все домочадцы, вплоть до Снорка, с каким-то пониманием, которое мгновением позже сменилось озадаченностью и растерянностью, посмотрели на Муми-тролля. Возможно, раньше он бы от этой вести подпрыгнул до потолка и рванул разыскивать лучшего друга, но сейчас этого не хотелось — никто ведь не обязан делать то, что ему не нравится, даже если все остальные ждут этого, верно?
Муми-мама немедленно побежала заводить тесто на праздничный торт. Ее веселое насвистывание и звон посуды привычно разрушали сосущую тишину, в которой так хорошо плодятся лишние мысли и тревоги, и Муми-тролль смог немного успокоиться.
Вскоре пожаловал Снусмумрик. По его словам, он заходил поздороваться, но никого не было дома, а потом улаживал важные дела. Его тотчас усадили за стол с испеченным тортиком и засыпали вопросами, перебивая друг друга. Впрочем, Снусмумрик никого не слушал и рассказывал скорее для себя, погрузившись в воспоминания. Выглядел он почему-то расстроенным, но от теплого приема чуть-чуть приободрился. Его речь лилась ровно и гладко, словно бы он заранее подобрал слова и обточил свой рассказ в идеальную форму.
— В этот году я посетил очень необычную страну, где было жарко до умопомрачения и постоянно шел дождь. Порой ливень длился всего несколько минут, но дождевой воды собиралось так много, что казалось, будто наступало наводнение. В лесу было очень влажно, по земле змеились воздушные корни деревьев, а по стволам — лианы. Множество цветов и папоротников, мох и зеленый ковер на земле удивляли. Я решил выкопать чудной цветок, который все равно не в силах передать картину, что я тогда видел, чтобы он украшал вашу клумбу. Вдруг вы когда-нибудь соблазнитесь на подобное путешествие.
— Спасибо, Снусмумрик, — порадовалась Муми-мама. — Мне очень нравится!
— Неужели тебе не встречался кто-нибудь страшный? — разочарованно протянула малышка Мю. Она сидела на столе и деловито потягивала душистый чай из своей чашки, маленькой, как раз ей по размеру.
Снифф прижал ушки к голове, его голос задрожал:
— Нет! Не надо портить такую хорошую историю никакими монстрами.
— На самом деле мне очень надоели термиты. Они постоянно заползали в палатку, под одежду и пребольно кусались… — Снусмумрик запнулся. Он не отрываясь смотрел на блестящую брошку Фрёкен Снорк, отчего Фрёкен Снорк не выдержала и смущенно пояснила:
— Это мне Муми-тролль подарил. Прелестно, да?
— Очень, — подтвердил Снусмумрик и странно скривился, будто у него резко разболелся зуб. Было видно, что он с трудом оторвал взгляд от украшения. — Так вот, термиты там повсюду.
Снифф воодушевился, его усы воинственно встопорщились, как иголки ежика:
— Термиты? Ха, дайте мне тапок в лапы, и я покажу, насколько я их боюсь.
Муми-тролль почти сразу ушел после того, как Снусмумрик спросил про брошь: бочком-бочком, и в коридор, на улицу, оттуда — к морю, благо у лихого странника было много благодарных слушателей, которые в нужный момент охали, вздыхали и смеялись или презабавно морщились. Оставался шанс, что Снусмумрик и не заметил некрасивое поведение Муми-тролля, не догадался, что друг отчего-то не мог находиться рядом с ним, как и не мог прийдти на мост. Муми-тролль видел в окно, что Мумрик ждал его, облокотившись о перила, но как ни заставлял, как ни уговаривал себя — не пошел. Страшился оставаться наедине с ним, повел себя, как последний трус, потому что до сих пор не разобрался, что с ним творится.
Волны мерно покачивались и поддерживали невесомого, как пушинка, Муми-тролля. Он, раскинувшись на воде в виде звезды, смотрел, как солнце, утомившись за день, укрывается одеялом горизонта, тени постепенно отвоевывают каждый уголок на земле у света, и представлял Снусмумрика в лесу. Деревья, чьи стволы были чуть меньше, чем одна нога дронта Эдварда, высокие и могучие, тянущиеся к небу, и маленькая фигура Снусмумрика, который на их фоне терялся, растворялся в зелени окружающего мира.
К сожалению, любимое занятие не улучшило настроение. Кажется, у Муми-тролля даже поднялась температура от расстройства и волнений, и ему пришлось вернуться домой. Муми-мама сразу почувствовала неладное: едва она заприметила сына — сразу сунула ему тарелку с золотистыми оладьями и малиновым вареньем и потрогала лоб лапой.
— Душа моя, у тебя не болит горлышко? Ты выглядишь подавленным. Хочешь, разведу тебе порошок против ангины? В бабушкиных записях я недавно встречала интересный рецепт с имбирем и гвоздикой. Кстати, тебя искал Снусмумрик…
Муми-тролль не стал дожидаться окончания предложения и поднялся в свою комнату. Стены сужались, давили, словно бы решетки в клетке, поэтому Муми-тролль спустился по веревочной лестнице и сбежал в лесок, где все семейство выпускало пар. Умение Муми-мамы предугадывать его действия и понимать, что ему хотелось, сегодня было слишком назойливым. Порой родственники до того раздражали, что Муми-тролль хотел скрыться на край света от их заботы.
Мамина стряпня не исправила положение, Муми-тролль по-прежнему чувствовал себя больным. Может быть, он произнес какое-то запретное слово, сам того не заметив? Всякий знает, что от некоторых фраз начинают расти бородавки на пальцах, появляется заиканье и шерстка до пола. Вдруг от каких-нибудь рождаются дыры в груди и отчаянно ноет сердце?
Муми-тролль до того погрузился в размышления, что очнулся лишь от того, что кто-то тряс его за плечо. Перед Муми-троллем вырос розовый и упругий, как карандашная резинка, нос и черные, сердитые глазки. Ондатр собственной персоной. У него в руках была кружка с простоквашей, а вокруг рта — пышные молочные усы.
— Почему ты тут гуляешь, Муми-тролль? — поза руки в боки и вздыбленная шерсть — Ондатр был недоволен больше обычного. — Разумеется, крайне глупо тратить время на этот нелепый разговор, но разве ты не должен в данный момент встречать юного Снусмумрика, ведь ты его так всегда ждешь?
Все, что копилось в течение дня, прорвалось раздраженным криком:
— Да что вы заладили с этим Снусмумриком?! Не ждал я его, ясно?!
Все его смятение, недовольство, отчасти злость на окружающих, отчасти на самого себя. У Муми-тролля было чувство, что он сорвался с обрыва, и дыхание перехватило от сказанного. Ондатр не выглядел впечатленным, и, по всей видимости, спорить с философом или кричать на него удобно, потому что тот считает себя выше любых ссор и никогда не обидится.
— Мне-то зачем об этом сообщать? Пожалуйста, не жди его дальше, но в другом месте, изволь. Тут я всегда пью простоквашу и думаю о предопределенности жизни.
— Так сразу бы и сказал, что я занял твою лежанку, — буркнул Муми-тролль, но все же поднялся с земли и отошел в сторону. Обычно Ондатр спал в своем гамаке, нежась под ласковыми лучами весеннего солнца, или в гроте читал любимую книгу «О тщете всего сущего» и рассуждал об иллюзии личности, которая на самом деле состоит из ощущений, или о чем-то в этом роде. Сейчас же, назло Муми-троллю, наверное, он перебрался сюда. А может, во всем виновата простокваша. Вдруг у нее был такой побочный эффект, о котором никто, кроме Муми-тролля, не догадывался? Он подозревал, что простокваша странно действует на характер, и вот нате вам пожалуйста. Ондатр, никогда не вмешивающийся ни в чьи дела, вдруг дает советы и сознательно нарушает чужое личное пространство.
Муми-тролль, размышляя об ответе Ондатра, странных свойствах кисломолочных продуктов и лучшем друге, не сразу сообразил, что Снусмумрик не придуман его воображением, а в действительности стоит перед ним. Странник был бледнее обычного, и губы у него дрожали, хотя он пытался это скрыть. Муми-тролль понял, что Мумрик слышал их разговор с Ондатром, и ему стало тоскливо. Почему так тяжко на душе?
— Значит, это правда, — горестно прошептал Снусмумрик, глядя себе под ноги. — Белки-болтушки сказали, что мне незачем возвращаться в Долину, потому что меня тут никто не ждет, да я не верил, думал, что они дразнятся.
— Неправда! Тебя ждала мама. Папа. Снифф. Снорк и Фрёкен Снорк. Ну и я.
— Вот именно. Ты — в самом конце! — разозлился Снусмумрик. — Раньше все было по-другому.
— Ты по-прежнему мой лучший друг, Мумрик, и если я стал любить тебя чуть меньше, то только потому, что я повзрослел.
Наступившее молчанье было невыносимым: Муми-тролль лучше согласился бы вытерпеть занудную болтовню Снорка и Ондатра, перемыл бы всю посуду в раковине, на какую указала бы мама, или даже стал на пару часов узником в тюрьме Хемуля-полицейского.
— Ты на что-то обиделся, Муми-тролль?
О да, это был бы идеальный выход. Обиженный выигрывает хотя бы потому, что вокруг него прыгают и пытаются заслужить прощение, и легко объясняется его холодность, раздражительность и равнодушие по отношению к обидчику. Вообще ссориться нужно хотя бы для того, чтобы потом со вкусом мириться.
Но Муми-тролль не хотел обманывать Снусмумрика.
— Нет.
— Тогда почему ты даришь мои подарки другим?
— Ты про брошку, что ли? Прости, не знал, что нужно спрашивать твое разрешение, — уязвленно заметил Муми-тролль. — Я думал, что ты тоже порадуешься, ведь Фрёкен Снорк теперь такая красавица.
—Да не в этой брошке дело! А в том, почему ты это сделал. Ты ведешь себя так, будто я пустое место. Что происходит, Муми-тролль?
— Сам не знаю, — не встречаясь глазами с другом, ответил Муми-тролль и побрел прочь.
Все, что говорил Снусмумрик, было правильно. Но почему же у него сейчас нет таких чувств, как раньше, почему Муми-тролль легче переносит его отсутствие и не ждет каждой встречи с тем же пылом? Что изменилось? Муми-тролль остался прежним, он уже выяснил это, так может, изменился Снусмумрик?
Муми-тролль начал размышлять, почему ему так всегда нравился Мумрик.
Снусмумрик хоть иногда и был молчаливее пня, порой рассказывал забавные истории о своих ежегодных путешествиях. Вечный странник, никогда не сидящий на месте, которому убегающая вдаль дорога и походной костер были милее, чем домашний очаг. В кармане его зеленого плаща лежала губная гармошка из золота и розового дерева, рождавшая песни, от которых хотелось сворачивать горы и взлетать. Снусмумрик мастерски обыгрывал всех в покер, а удить рыбу вместе с ним до недавнего времени было любимое занятие Муми-тролля.
Раз за разом, когда Снусмумрик замыкался, вешал на входе табличку «Не беспокоить» и закрывал доступ к себе, а ключ выбрасывал в море, Муми-тролль настойчиво стучался в запертую дверь, заставлял пускать его к себе. А сейчас — уже не хотелось.
— В этом вопросе надо разбираться долго и вдумчиво, — сказал себе Муми-тролль. Как славно, наверное, жилось малышке Мю, которая существовала в двух режимах: сильно злясь или до безумия радуясь. А иногда она вела себя столь невыносимо, задирая всех подряд, что единственное спасение заключалось в горловом пении — почему-то крошечная мюмла не выносила его, хотя Муми-тролль считал себя довольно артистичной натурой с прирожденными вокальными данными.
— Приглядись внимательней, ведь все у тебя перед глазами, — раздался чей-то незнакомый голос из кустов. Было темно, и легко можно было вообразить, что это говорит сама природа, сам мир, сама Вселенная. Муми-тролль постоял еще немного, прислушиваясь к ночным звукам, но так как загадочный ночной зверек больше ничего не произнес, то он пошел к дому с медовыми окнами, наполовину прикрытыми занавесками.
***
На следующий день Муми-тролль решил вести себя так, как будто почти-ссоры не было. Он вежливо, хотя и чуточку наигранно раскланялся со Снусмумриком, но потом, заметив его болезненную бледность и темные круги под глазами, с искренним участием посоветовал выспаться с дороги. Снусмумрик скользнул по нему странным взглядом, но ничего не сказал: было видно, что у него в мыслях затевалось какое-то дело, потому что он ходил с задумчивым видом и без конца расспрашивал всех о прошедшем лете.
— Мне нужно поговорить с этим Волшебником. Прямо сейчас, — решительно заявил Снусмумрик во время завтрака.
— Боюсь, дружок, что это невозможно, — сказал Муми-папа. — Конечно, ты можешь написать письмо, но кто знает, когда оно дойдет, верно? Ведь Волшебник живет на высокой-превысокой горе, в доме без дверей и окон. И, скорее всего, у него там даже почтового ящика нет.
— Существует обряд, с помощью которого можно вызвать Волшебника и пообщаться на расстоянии. Правда, потребуются некоторые ингредиенты.
— А откуда ты все это знаешь? — вспылил Муми-тролль.
— Слыхал, — ответил Снусумрик.
— От черного дрозда? — чуть насмешливо поинтересовался Муми-тролль, но тут же устыдился. Чего он так нервничает?
Снусмумрик не выглядел задетым, он спокойно продолжал завтракать, хотя и отвечал без намека на улыбку:
— Нет. Из более надежных источников.
— В любом случае, — вмешался Снорк, которому всегда все нужно было держать под контролем, — если мы найдем эти ингредиенты, ты знаешь, что делать дальше?
— Знаю.
И Снусмумрик не соврал. Он, не прося никого о помощи, самостоятельно разыскал необходимое, смешал в миске травки и кинул в костер, который развел на поляне недалеко от дома. Снусмумрик прочитал волшебный стишок-заклинание, повернулся три раза налево, а потом поднял одну руку и повернулся направо. Внезапно огонь разгорелся ярче, пламя взметнулось в небо, и сначала показалась шляпа, потом брови и глаза Волшебника, а потом вырисовалось его лицо, шея и плечи.
— … да, и если он еще так себя поведет, я превращу его трость в удава. Подожди-ка секунду, — Волшебник моргнул, прищурился, осматриваясь. — Ну надо же! Зверюшки из Долины Муми-троллей. Кто вас научил такой магии? Как поживаете?
Оранжевые, как закат, курчавые волосы, красные глаза, яично-желтый галстук-бабочка и кусочек выглядывающего чудовищно пестрого воротника: Волшебник определенно любил яркие цвета.
— У нас все хорошо, — хором ответили друзья.
— Только пурпурный парус лодки, которую вы мне наколдовали, порозовел, — пожаловался Снифф. — Розовый подарок мне не нравится.
Волшебник щелкнул пальцами.
— Проверь завтра утром, может, тебе только так показалось, малютка.
Снусмумрик непривычно холодно посмотрел на Волшебника, и тот сразу же сосредоточился на нем.
— Насколько я понимаю, это вы, молодой человек, инициатор вызова? Неужели стол с яствами, который по желанию Муми-тролля отправился к вам во время вашего путешествия, приземлился в неудобном месте? — смешок прозвучал неуместно, и потому последовал вопрос на полном серьезе: — Что вы хотели?
— Спасибо за угощение, в тот раз я очень удивился, получив подобный подарок, хотя и не знал, что об этом вас попросил Муми-тролль. Если честно, то, что мне хотелось бы обсудить, непосредственно касается прошлогоднего лета и последствий некоторых заклинаний.
Все затаили дыхание — наконец-то прояснится хоть одна тайна! — но Снусмумрик покачал головой и обвел друзей суровым взглядом.
— У меня с Волшебником будет личный разговор, хорошо? Заткните уши, а лучше вообще отойдите.
Все дружно, хоть и с неохотой повернулись к костру спинками и сделали несколько шагов от него. Снифф честно не собирался подслушивать, но во всем был виноват сам Снусмумрик, который начал горячиться и повышать голос. (Снусмумрика редко можно было вывести из себя, и это был один из уникальных случаев!) Кто виноват, что уши у Сниффа чуткие, а глаза большие и зоркие? Покосившись влево, Снифф увидел спокойно стоявшую Фрёкен Снорк, вдобавок ко всему закрывшую мордочку ладошками, чуть поодаль от нее скучавший Снорк от нечего делать рисовал в воздухе таблицу умножения, кажется. Зато справа крутился Муми-тролль, усиленно делая вид, что ему совершенно не интересно, какие секреты были у Снусмурика с Волшебником, и тем самым как раз-таки и вызывая подозрение. Поэтому Снифф решил со спокойной совестью поддаться собственному любопытству и исподтишка оглядывался, наблюдая за беседующими.
— …То есть вы хотите сказать, что когда Муми-мама загадала, чтобы он больше не тосковал по мне, из его сердца исчезла не только тоска, но и л…
Снифф не понял, что именно исчезло из сердца Муми-тролля, и с досады сильно укусил себя за хвост. Боль не дала расслышать дальнейшие слова. Когда Снифф пришел в себя и снова прислушался, Снусмумрик и Волшебник обсуждали уже другое.
— …Послушай, я не могу знать точно, подействует ли на расстоянии моя магия и пропадут ли последствия того заклинания. Вполне возможно, что его равнодушие — это навсегда.
— И какое решение вы предлагаете? Должно же быть…
От налетевшего ветра зашумели деревья в саду, и слова потонули в шелесте листвы.
— …создать новые чувства. По крайней мере, теперь он не выделяет тебя из ряда других, как, возможно, было раньше.
— Было! Я не ценил и не замечал это особое отношение, пока не лишился его, — горько усмехнулся Снусмумрик. — Но ведь это будет не то. Вы ведь навяжете ему чужое.
— Верно. Дай-ка подумать. Хм.
Волшебник скрестил пальцы домиком и оперся на них подбородком.
— Я полагаю… Хм, есть один способ. Довольно сложный, требующий большого напряжения и сил, причем нет гарантий, что все получится. Это просто возможность снова завоевать… — Снифф не расслышал кого или что. Хм, может, Волшебник собирался подсказать Снусмумрику, где стоит замок с драконом (как раз такой, с каким справился бы Снифф), который охраняет принцессу, чье расположение можно завоевать, победив ящера? По крайней мере, Снифф всегда мечтал совершить подобный подвиг и познакомиться с какой-нибудь прекрасной девой. Желательно с богатым приданым.
Волшебник тем временем продолжал:
— …А если у тебя не получится, то ты пообещаешь мне не тревожить его попусту, потому что последствия могут быть катастрофическими. Память или чувства должны вернуться самостоятельно. Ты дашь мне честное слово?
— Да.
Снифф подумал, что зря Волшебник не попросил Снусмумрика дать священную клятву: «Пусть бездна поглотит меня, пусть грифы склюют мои высохшие кости, пусть я никогда больше не попробую мороженое, если я не выполню свое обещание». Потому что честное слово, разумеется, преотлично можно развернуть на сто восемьдесят градусов, если потребуется.
— Мне очень жаль, что так получилось и… — Волшебник прервал сам себя, а потом неловко закончил: — Если ты согласишься, в случае чего я помогу… изгнать твою тоску.
Снусмумрик презрительно хмыкнул.
— Нет уж. Что, если от этого заклинания я забуду, почему любил ветер? Как прекрасно просыпаться каждый раз на новом месте? Что, если я потеряю себя? Спасибо, вы уже один раз помогли, больше не надо. Если что… я справлюсь.
От мертвенного тона Снусмумрика повеяло обреченностью, и Снифф задрожал. Волшебник в отчаянии подергал свой криво завязанный галстук.
— Я хотел сделать всех чуточку счастливее, чем они были, но, кажется, перестарался. Тьфу, надо было стать темным волшебником, потому что творить добро намного сложнее, чем зло.
Головешки дров потрескивали, пахло дымом и травами.
— Дорогие все! Можно уже не притворяться, что вы не слушаете, — вдруг властно сказал Волшебник. Снифф, Снорк, Фрёкен Снорк и Муми-тролль повернулись к нему. — Ваш друг обратился ко мне с одной просьбой, которую я обязан исполнить, так как все случилось из-за моей невнимательности. Но для решения проблемы необходимо, чтобы сам Снусмумрик пришел ко мне. Я живу на краю света, мой дом стоит на вершине самой высокой горы, черной, как сажа, и гладкой, как шелк. Снусмумрика ожидает нелегкое, полное опасностей путешествие, и если кто пожелает сопровождать его…
— Я готов, — тотчас же вызвался Муми-тролль. Во-первых, он не мог бросить друга в затруднительном положении, во-вторых, его всегда манили дороги и желание исследовать еще не открытые тропинки, чтобы первым ступить на какую-нибудь идеальную поляну, узнать, что именно скрывалось в голубой дали, посмотреть еще что-нибудь, кроме Муми-Дола. Кроме того, его не покидало смутное ощущение, что Волшебник обращался конкретно к нему, хоть и не сводил красных глаз со Снусмумрика.
— И я пойду! — воскликнула Фрёкен Снорк. Снифф жадно спросил:
— А мы найдем клад по пути?
— Все может быть, — дружелюбно отозвался Волшебник.
— Тогда я согласен.
— Это самое нелогичное и спонтанное решение, но так и быть, — вздохнул Снорк. — Для большей вероятности достижения успешного результата я прямо сейчас набросаю план наших дальнейших действий.
— Отлично, тогда запоминайте маршрут. Вам нужно пройти топи и болота, пробраться мимо спящего в пещере монстра, не замерзнуть в Мертвой пустоши и не умереть от жажды в пустыне, не свалиться в бездну и не заблудиться в дремучем лесу. Именно так вы доберетесь до края мира, где… Кто выпустил попугаев из клетки?! — вдруг завопил Волшебник. — Простите, друзья, мне надо спешить. Жду вас у себя в гостях и… Багира, не дай им улететь! За хвост их, за хво-о-ост!
С этим криком Волшебник пропал, и костер стал обычным костром. После друзья залили его водой, так как нужно всегда соблюдать меры предосторожности, и началось бурное обсуждение эффектного исчезновения Волшебника и предстоящего похода. Лишь один Снумурик молчал, изредка поглядывал на Муми-тролля и пускал кольца дыма из трубки.
Когда друзья вернулись домой и рассказали все остальному семейству, Муми-мама тотчас же побежала заворачивать лепешки в полотенца и готовить порошки от всяческих хворей. Ни Муми-тролль, ни тем более остальные не стали ей мешать. Мамам нравится собирать сумку в дорогу, вычеркивать из списка необходимых вещей уже уложенные и пытаться немагическим способом расширить возможности сумки, проще говоря — впихнуть все, что не хочет влезать. Хотя ни одна из мам не любит расставания.
Малышка Мю, разумеется, тоже решила пойти, впрочем, тут же оговорившись, что она будет их сопровождать до тех пор, пока это отвечает ее интересам, и часто будет отлучаться по собственным делам. Муми-мама одарила Сниффа и Снусмумрика вязаными шарфами и шерстяными носками (у Муми-тролля, Мю и Снорков их было, кажется, по несколько пар на один день недели). Сниффу — потому, что он в детстве у него произошло воспаление уха, и теперь приходилось постоянно утепляться, а Снусмумрику, кроме Муми-мамы, никто бы и не подарил их. А ведь как прекрасно, когда кто-то вяжет тебе шерстяные носки!
Отправляться навстречу приключениям решено было завтра на рассвете.
Бета: восхитительная ijenny
ох, как ты намучилась со мной!Артер: [Akame]
Размер: макси, 29 тыс. слов
Пейринг: Муми-тролль/Снусмумрик
Жанр: слеш; юмор, флафф, чуточку ангста
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: А что ты сделаешь, если твой любимый забудет все, что вас связывало? Снусмумрику пришлось справляться с последствиями заклинания Волшебника, которое тот навел на Муми-тролля.
По сути, продолжение к «Шляпе волшебника», но автор постарался сделать максимально доступно и понятно для тех, кто не знает канона (или забыл его :З).
Предупреждение: Hhjj (happy happy joy joy - о радость, о счастье!) - фанфики, в которых герои без особых трудностей справляются с проблемами, а финал обязательно счастливый.
Примечание: посвящаю замечательной Филифьонка в ожидании, чтобы хоть как-то выразить благодарность за Обзоры и порадовать. Надеюсь, тебе понравится)))
ССЫЛКА НА СКАЧИВАНИЕ в формате doc. тут, fb2 тут
арт от [Akame]
«Волшебник вздохнул, посидел немного, задумчивый и удрученный, а потом сказал:
— Пусть празднество идет своим чередом! А я вам немного поколдую. Каждому свой фокус! Пожалуйста, задумывайте! Члены Муми- семейства первые!
— Это должны быть вещи, которые видно, или мысли? — чуть помедлив, спросила Муми-мама. — Вы понимаете, что я хочу сказать?
— О да, — ответил Волшебник. — С вещами, конечно, проще, но и мысли тоже можно.
— Тогда мне очень хочется, чтобы Муми-тролль больше не тосковал по Снусмумрику, — сказала Муми-мама.
Волшебник взмахнул плащом, и печаль вмиг покинула сердце Муми-тролля. Тоска сменилась ожиданием, а ведь ожидать куда легче».
(с) «Шляпа волшебника» Туве Янссон
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
короткая, в которой рассказывается о том, как
Снифф, Фрёкен Снорк и Снорк разбудили Муми-тролля, как
последний нашел в своем тайнике странные вещи и почувствовал,
что с ним произошли изменения
короткая, в которой рассказывается о том, как
Снифф, Фрёкен Снорк и Снорк разбудили Муми-тролля, как
последний нашел в своем тайнике странные вещи и почувствовал,
что с ним произошли изменения
ГЛАВА ПЕРВАЯ,
короткая, в которой рассказывается о том, как
Снифф, Фрёкен Снорк и Снорк разбудили Муми-тролля, как
последний нашел в своем тайнике странные вещи и почувствовал,
что с ним произошли изменения
короткая, в которой рассказывается о том, как
Снифф, Фрёкен Снорк и Снорк разбудили Муми-тролля, как
последний нашел в своем тайнике странные вещи и почувствовал,
что с ним произошли изменения
Далеко-далеко на севере есть прекрасная долина, которую называют Муми-Долом. В ней растут чудесные цветы с нежными, как шелк, лепестками, на деревьях зреют сочные фрукты, а в реке, вмещавшей в себя множество ручейков и потоков, водится много рыбы. Посреди зеленого луга стоит небольшой аккуратненький домик, замечательный во всем отношении, принадлежащий муми-троллям. Он напоминает печь и выкрашен голубой краской. Калитку и изящный невысокий забор украшает затейливая резьба, ухоженные клумбы пестреют яркими цветами, радуя глаз. Из трубы вьется столб дыма, а двери всегда распахнуты настежь, потому что Муми-семейство славится дружелюбием и гостеприимством. На кухне среди кастрюль и поварешек царствует Мама. Папа, уважаемый всеми тролль, пишет мемуары и мастерит разные поделки. Их сын, Муми-тролль, любит приключения и все, что с ними связано. Старые друзья обожают проводить свободное время в компании Муми-семейства, а зверюшки, незнакомые лично с муми-троллями, знают, что каждого гостя в их доме ожидает стакан подогретого смородинового сока, уютное место для отдыха и забота со стороны всех домочадцев.
Это самая счастливая семья на свете.
***
Солнце приятно грело спинку и гладило мордочку лучами, теплый ветерок подслушивал шепот волн, воздух, упругий и наполненный ароматом цветов с берегов и запахом соли, заставлял сердце биться чаще от радости. Муми-тролль сидел на утесе и любовался прекрасной картиной: огненная полоска заката сменялась жидким янтарем, а бирюзово-зеленоватое море оставалось спокойным. Чья-то знакомая фигура скрывалась в барашках волн, таилась в тени деревьев, пряталась за неподвижными, словно бы привязанными ниточками облаками…
Умиротворение нарушили жизнерадостные голоса:
— … забавно! Не припомню, чтобы Муми-тролль нежился под одеялом, когда даже Снифф уже неделю как проснулся, — бархатный голосок струился золотыми нитями в сон Муми-тролля, наполнял его до краев солнечными зайчиками, отраженными от овального зеркальца, и чем-то приятным, густым, шелковым.
— Вполне вероятно, что он опять не спал зимой, вот и наверстывает сейчас. Ведь уже не раз были подобные инциденты, а мои исследования показывают, что любым троллям необходим целебный и восстанавливающий сон хотя бы по месяцу в год, — второй голос был более грубым, высушенным, как корни растений, хранившиеся в домашней кладовой. Как ни пытался Муми-тролль удержать границы придуманного идеального мира, тот постепенно тускнел, сворачивался в комок, и через миг закатное солнце и море поглотилось белым заревом. — Возможно, нам стоит провести собрание, разбудить его или нет, ведь в Долину уже пришла весна, и он так много всего упускает.
— Если мы это сделаем, Муми-мама рассердится и не даст нам сладкого на обед, — захныкал кто-то третий, окончательно разрушая своим тоном иллюзорную колыбель сна, в которой устроился Муми-тролль. Он со вкусом потянулся и окончательно проснулся.
— Мама никогда не сердится. И вы меня уже разбудили.
Окружающий мир вновь приобретал очертанья, и сквозь белое зарево проступили любопытные мордочки друзей Муми-тролля. Снифф приветливо махнул из стороны в сторону хвостом, сжимая под мышкой свою любимую игрушку. Снорки, брат и сестра, очень похожие на муми-троллей, но обладавшие способностью менять цвет в зависимости от настроения, расплылись в одинаковых улыбках. Снорк, правда, все равно вел себя сдержаннее сестры: он поправил очки и сухо кивнул в знак приветствия. Фрёкен Снорк смущенно спрятала за спину щетку для волос и зеркальце: она любила расчесывать свою густую, длинную, золотистую челку, чем и занималась перед тем, как Муми-тролль подал голос.
— Первое апреля было уже неделю назад, но Снусмумрик еще не появился, не переживай. Наверное, он не пришел потому, что ты еще не проснулся. Муми-мама готовит сладкий пирог. Муми-папа выстругивает ложки. Ондатр окончательно переселился в грот и сказал, что ты имеешь право спать столько, сколько захочешь. Малышка Мю просила передать, что если бы ты сегодня не встал, завтра она вылила бы на тебя ведро с ледяной водой, — любезно сообщил Снорк, снова поправляя очки. Видимо, они были великоваты и постоянно сползали. — Хочу заметить, что тебе все-таки повезло, что мы тебя разбудили до того, как Мю приступила к исполнению задуманного.
С этим трудно было не согласиться.
Муми-тролль представил, как мюмла с хитрющей улыбкой возилась бы с ведром, затаскивая его на второй этаж, как гремел бы нерастаявший лед, как она бы карабкалась на стул или вставала на цыпочки, и улыбнулся. Вообще-то бодрящий душ с утра тоже неплох, особенно когда его устраивают ради тебя, преодолевая большие трудности.
Зеленая весенняя шляпка с цветком, что обожала носить Фрёкен Снорк, игрушка-собачка с пуговками вместо глаз, любимая Сниффом, блокнот и карандаш, с которыми Снорк не расставался — все-таки Муми-тролль соскучился по друзьям.
— Как же я рада твоему пробуждению! — Фрёкен Снорк, словно бы поняв, о чем подумал Муми-тролль, тут же засуетилась. Золотой ножной браслет на ее лапке весело забренчал.
— Тебе снилось что-то фантастически интересное, раз ты не хотел прерывать зимнюю спячку? — встрял Снифф, его глаза искрились любопытством. — Наверное, драгоценные камни размером с кулак, да?
— Нет, — рассеянно отозвался Муми-тролль. Рассказывать свой сон можно не каждому, только друзьям или родственникам, но иногда им не хочется делиться, а хочется оставить своим, сокровенным.
— Кофе и черничный пирог готовы, — донесся из кухни звонкий голос Муми-мамы, и все встрепенулись. Почему-то мама не ударила в гонг, который всегда использовала как сигнал, что пора обедать или ужинать. Возможно, чтобы не мешать досыпать Муми-троллю?..
— Идите, я сейчас приду, — махнул лапой Муми-тролль, и друзья с радостными выкриками побежали кушать лакомство, приготовленной Муми-мамой.
Муми-тролль же попытался понять, что за ощущение царапало изнутри: словно он то ли влез в чужую шкурку, то ли лишился важной части тела. В животе урчало, но любой бы проголодался, почуяв аромат свежей выпечки, да и не в этом дело. А в чем — он никак не мог сообразить.
Комната после долгого сна выглядела незнакомой, и Муми-тролль брал в лапы ту или иную вещь, рассматривая ее, будто бы в первый раз. Он спустился в гостиную, погладил дубовый комод и, задрав мордочку, взглянул на люстру, которую мама очень любила. Главные фамильные драгоценности: серебряный поднос и трамвайчик из пенки на коралловой подставке — находились на самом почетном месте — над камином. Со шкафа доносились подозрительные шорохи, словно на нем кто-то возился и причмокивал во сне, а тиканье настенных часов размеренно отмечало прожитые минуты. Муми-тролль подошел к зеркалу и дотронулся до своего отражения.
В ноябре все муми-тролли впадали в спячку, чтобы переждать ненавистные холода, съев перед этим по тарелке с хвойными иголками. Обычно каждую весну Муми-семейство обнаруживало, что в зимний период у них дома кто-то гостил, так как мебель была передвинута, а в кладовке на полках оставались только пустые банки из-под варенья. Раньше всех просыпался именно Муми-тролль и бежал на мост — ждать прихода Снусмумрика, который возвращался в Долину, когда зима покидала свои владения, обещая вернуться через год.
Муми-тролль подумал о своем лучшем друге: в зеленом одеянии, в старой потрепанной шляпе, с вечной губной гармошкой, на которой он наигрывал великое множество разнообразных мелодий на все случаи жизни. Снусмумрик, порой хмурый, пугающий своей угрюмостью робких зверюшек, порой столь заразительно смеявшийся, что нельзя было не улыбнуться, был изменчивый и неуловимый, и свободный, как ветер. Но вдруг, размышляя о Мумрике, Муми-тролль испугался: что-то было не так! Он погладил свою бархатную мордочку, провел кончиком хвоста по спине и даже подпрыгнул, чтобы быть уверенным, что легко владеет собственным телом. Ушки на месте, четыре лапы и хвост — ничего не изменилось, каким он был перед тем, как погрузиться в сон, таким и стоял теперь перед зеркалом. Но откуда-то возникала уверенность, что до спячки все было по-другому.
Муми-тролль вспомнил летние события: как на берегу моря они нашли шляпу Волшебника, которая преобразовывала любой предмет, что в нее положат, в совершенно иной. Яичная скорлупа превратилась в управляемые и мягчайшие, как вата, облака, плотвички, заплывшие в реке в магический головной убор, обернулись птичками и переругивались, а сам Муми-тролль, играя в прятки и укрывшись под шляпой, стал настоящим стращилищем с глазами-блюдцами и ногами-соломинками.
Он вспомнил, как на острове хатифнаттов Хемуль чуть не сгорел, так как забрал барометр у этих странных, наэлектризованных созданий, которые всегда плыли к горизонту на своих юрких лодочках. Позже в Муми-Дол пожаловали Вифсла и Тофсла с черным чемоданом, хранившим огромный рубин, и страшная Морра пыталась забрать его. А через некоторое время появился красноглазый Волшебник верхом на величественной пантере, который искал Короля Рубинов и на Луне, и на Солнце, а обнаружил его в Долине муми-троллей. Вспомнил, как в награду за находку самого прекрасного и великого из драгоценных камней Волшебник предложил выполнить любое желание…
Муми-тролль вышел из дома никем не замеченным, так как семейство шумело вилками и ложками на кухне. От вида яркого, уже покрытого свежей краской моста затрепетало в груди. Муми-тролль покидал камешки в воду, умудрившись сделать четыре лепешки, погрелся, взгромоздившись на перила. Река журчала, воздух звенел от свежести, а Муми-дом тянулся к небу лепестком красной крыши, словно бы одним из цветов, росших в саду. Запах сирени, древесины с выступившими капельками смолы, свежевскопанной земли — весна приносила с собой тысячу ароматов.
Сон Муми-тролля — практически точное отражение реальности. Ах, как славно жить в Долине, где можно плясать от радости на морском побережье или собирать почтовые марки, не заботясь о чужом мнении, или удить рыбу. Каждая весна знаменуют новую пору в жизни, и сколько обновлений, сколько новых знакомств, сколько ожиданий лучшего связано с ней. Прекрасная пора!..
Долина не изменилась: филифьонки по-прежнему спешили по делам в одинаковых колпаках с кисточками, хемули всех поучали и хвастались друг перед другом коллекциями, кнютты мерзли и робели, мюмлы проводили свободное время в свое удовольствие. Муми-тролль вежливо здоровался со знакомыми и соседями, которые встречались ему на пути, но по большей части сознательно ускорял шаг, когда проходил мимо домов, так что приветствия доносились ему уже в спину. Впрочем, это не мешало Муми-троллю подметить, что у некоторых соседей были ярко выкрашены рамы в домах, кто-то устроил грандиозную стирку, а где-то выросли новые постройки.
Разумеется, надо было проверить и тайники, которых у Муми-тролля по всей долине было великое множество: мало ли, что произошло за целую зиму? Впрочем, опасения были напрасными, все богатства оказались на месте, и даже — Муми-тролль был готов поклясться своим хвостом! — в дупле старого дерева появились новые. По крайней мере, ему точно не принадлежал пакетик, в котором были спрятаны твердые мармеладки, браслет из скорлупок ореха, колода карт и свисток. Плюс ко всему Муми-тролль с восторгом обнаружил среди шишек, мха и хвойных иголок записку: «ПРЕВЕТ. КАК ТИБЯ ЗОВУТ? ЧЕРЕЗ ТВОИ ЦВЕТНЫЕ СТЕКЛЫШКИ МИР КАЖЕТСЯ СПЛАШНЫМ КАРНАВАЛОМ, СПАСИБО. НАДЕЮСЬ ТЫ НЕ ЗЛИШЬСЯ, ЧТО Я ИХ БРАЛ». Видимо, зимой какой-то зверек также использовал дупло как особое место для хранения дорогих для него предметов. И до того удивился, когда заметил припрятанные Муми-троллем сокровища, что решил познакомиться. Муми-тролль порылся в дупле и нашел огрызок карандаша. Высунув язык от усердия, на обратной стороне пергамента он написал: «Я МУМИ-ТРОЛЛЬ. НЕ ПЕРЕЖИВАЙ, ЭТИ СТЕКЛЫШКИ ТЕПЕРЬ ТВОИ. ПОЛЬЗУЙСЯ СКОЛЬКО ХОЧЕШЬ. А КТО ТЫ?» Надо обязательно до следующего ноября придумать какой-нибудь сюрприз для этого зверька — ему наверняка будет приятно вместе с запиской получить и подарок.
Муми-тролль вспомнил о своем Самом Главном Тайнике: круглом гроте, образованном листьями жасмина далеко-далеко от Муми-дома. Ему вдруг показалось очень важным сходить туда, и он чуть-чуть сердился на себя, что не проверил его в первую очередь. К сожалению, в этом тайнике не было неожиданностей, но когда Муми-тролль увидел красивую брошку и засушенный широкий лист, непонятная тоска с новой силой вгрызлась ему в сердце: острое чувство потери, как впившийся в лапу гвоздь, мешал, сводил с ума и не давал сосредоточиться. Муми-тролль уселся на нагретую за день землю и стал рассматривать добычу. На секунду ему показалось, что раньше эти безделушки для него были очень важны, но потом тревожное чувство прошло: в самом деле, как можно забыть о том, что играет какую-то важную роль в жизни?
Брошка была довольно симпатичной, округлой и прозрачно-светлой, словно бы напитавшейся светом. И еще — до странности теплой, она быстро нагрелась, и держать ее в лапах было сплошное удовольствие. Эту брошь, насколько помнил Муми-тролль, давным-давно подарил ему Снусмумрик, и с тех пор она лежала в тайном хранилище. Вторая вещичка на деле оказалась совершенно обычной. Что может быть интересного в засушенном листе, пусть на нем и вырезана была загадочная надпись: «М.Т. Л. С.»? Муми-тролль помнил, что сам выцарапывал ее, помнил гвоздик, которым он это делал, и почему-то плеск воды, но что эти четыре буквы означали? И почему воспоминание о том солнечном весеннем деньке в его памяти осталось словно бы полустертым, без нескольких фрагментов в мозаике, из-за которых невозможно было восстановить целостную картину. Может, шифр переводился как «Марципановый торт лучше суфле» или как «Морра тоже любит солнце», а может — «Мю талантливо ловит снежинки», но такие расшифровки были совершенно неправдоподобны. Так и не докопавшись до истины, Муми-тролль спрятал лист обратно под камень, а вот брошку взял с собой: Фрёкен Снорк порадуется, если ей ее подарить. Снусмумрик не обидится, в конце концов, украшение должно украшать кого-либо, а не валяться без дела.
Домой Муми-тролль вернулся быстро, встретив по дороге малышку Мю, крошечную мюмлу, что могла оседлать даже ветер. Она, зевающая и взъерошенная, шагала по каменной дорожке в саду.
— Засоням теплый привет, как рассвет! — прокричала Мю, посмеялась над невольной рифмой и умчалась, подпрыгивая как мячик, по своим важным делам.
На крыльце сидел Муми-папа в своем черном цилиндре и читал свежую газету: судя по первой полосе, Ёжик выдвигал сенсационные предположения, почему в этом году Снусмумрик настолько задержался.
— Папа, привет!
Муми-папа взглянул на него поверх газеты и поднял повыше, в знак приветствия, стакан с компотом. Хвост он привычно спрятал в карман халата.
— Привет, сын. С весной!
— И тебя, — ответил Муми-тролль и пошел на кухню. Муми-мама в своем любимом красно-белом фартуке плавно передвигалась по зигзагу: от стола к печке, от печки к подоконнику, от подоконника к буфету, от буфета вновь к подоконнику и так далее.
— Эта неугомонная троица все-таки тебя разбудила! — Мама поставила перед Муми-троллем тарелку с черничным пирогом и стакан гоголя-моголя, а рядом с посудой пристроила берестяной кораблик. — Ты исследовал долину? Снифф, Снорк и Фрёкен Снорк как раз ушли тебя искать.
— Ага, — Муми-тролль вяло погрыз корочку вкусного пирога. Есть хотелось, но он не мог, слишком его тревожили непривычные мысли. — Мама, мне кажется, что со мной что-то не так.
— Что именно? — рассеянно отозвалась Муми-мама, вымешивая тесто для какого-то блюда на ужин. Муми-тролль поднялся из-за стола, подошел к маме и уткнулся ей в плечо.
— Я другой, и меня это пугает.
— Ты взрослеешь, солнышко, — мягко заметила Муми-мама и поцеловала Муми-тролля в затылок. — Каждый проходил через это.
— И даже Снифф?
— Нет, Снифф еще маленький, у него чуть позже наступит этот этап в жизни. А вот Снорк повзрослел. И Снусмумрик тоже, пару весен назад.
— Мне не нравится это твое взросление, — буркнул Муми-тролль. — От него я чувствую себя потерянным.
Потерянный. Да, это было подходящее слово.
— Охохонюшки. Золотко, просто помни, что не один, и мы всегда тебя поддержим, хорошо? А сейчас, быть может, попробуем пудинг, как думаешь? Он только что испекся и остывает на подоконнике, поэтому тебе достанется первый, самый вкусный кусочек. Хочешь?
— Конечно.
Муми-мама обняла сына крепче и ласково потерлась о его мордочку, и Муми-тролль почувствовал, как ему стало чуть легче. Подумать только, какие чудеса творит обыкновенная забота, проявленная в нужную минуту — до самого вечера он был в хорошем настроении и искренне пожелал всем спокойной ночи, когда домочадцы разбрелись по собственным комнатам.
Только вот ему самому не спалось. Муми-тролль ворочался с боку на бок: сна не было ни в одном глазу, наверное, потому, что этой весной он проснулся позже всех и успел отдохнуть на несколько ночей вперед. Сначала Муми-тролль слушал, как по стеклу дождик отбивал особый ритм, потом накрылся одеялом с головой, создавая тем самым абсолютную темноту вокруг себя. Вскоре ему стало жарко и душно, и он перевернулся на животик и сложил мордочку на лапки. По спинке кровати ползла какая-то вытянутая черная мелюзга, кажется, это было надпись «утрата». «Утрата» и еще девять тысяч девятьсот девяносто девять слов ожили, когда толстенный словарь иностранных слов оказался в шляпе Волшебника, и, по всей видимости, чары до сих пор не выдохлись, хотя прошло уже столько времени. У буквы «т» края были покусаны, а «у» потеряла плавность в завитушке — может, какой-то злобный муравей позавидовал красоте «утраты» и напал на нее?
Прошел час, и у Муми-тролля появилась идея усыпить себя считалкой: перед его мысленным взором изящно протанцевала уже тридцать шестая Фрёкен Снорк, как две капли воды похожая на оригинал, когда ему надоело это занятие. В конце концов, промаявшись еще достаточно долго, Муми-тролль сбросил с себя одеяло и вскочил с кровати. Ночная прохлада, запах дождя, барабанная дробь капель по крыше и обещание тайны манили из дома, молодой месяц заглядывал в окно, словно бы только и ждал появления Муми-тролля, чтобы провести по лунной тропинке навстречу приключениям. Муми-тролль сел на подоконник и загадал, глядя на луну: пусть он, наконец, поймет, отчего собственная мордочка весь день казалась ему чужой. Ему не нравилась меланхолия, когда хотелось только бродить в одиночестве, задумчиво разглядывать серую завесу дождя (дождь обязателен, потому что грустить при солнечных деньках очень трудно!) и сворачиваться комочком. Три секунды ничего не происходило, а потом Муми-тролля ошпарило пониманием.
У него внутри — пустота! Будто в нем было палящее солнце, которое помогало держаться в холодные дождливые вечера, а теперь оно исчезло, и осталась только память о его существовании. И каким-то образом солнце было завязано на Снусмумрике, потому что там, где у Муми-тролля раньше хранилась его признательность, его преданность и верность, его любовь к Снусмумрику, теперь было безразличие. Но разве бывает такое в жизни? Чтобы после долгой дружбы даже не то чтобы разочароваться, а потерять интерес к кому-то, стать равнодушным? Должна же остаться хотя бы вина за измену, ведь Снусмумрик-то думал, что Муми-тролль по-прежнему его лучший друг.
Муми-тролль огорченно прижался к стеклу. Неужели это все — взросление? Оказывается, оно означает не только свободный доступ в погреб к бочонкам пальмового вина или решение, когда в конце лета зажигать керосиновую лампу на веранде, не только множество пережитых приключений, из которых могли получиться преотличные мемуары, или знание всевозможных рецептов, не только право не спать после двенадцати и давать поручения всем домочадцам. Для Муми-тролля стало неожиданностью, что взросление сопровождается кризисами, сомнениями, тягостными размышлениями по поводу самого себя, бесконечными вопросами, на которые не всегда находятся ответы.
Если вдуматься, быть взрослым очень тяжело.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой рассказывается о том, как в Долину возвращается
Снусмумрик и решает поговорить с Волшебником,
как он задумывает путешествие, и как все
поддерживают его идею
в которой рассказывается о том, как в Долину возвращается
Снусмумрик и решает поговорить с Волшебником,
как он задумывает путешествие, и как все
поддерживают его идею
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой рассказывается о том, как в Долину возвращается
Снусмумрик и решает поговорить с Волшебником,
как он задумывает путешествие, и как все
поддерживают его идею
в которой рассказывается о том, как в Долину возвращается
Снусмумрик и решает поговорить с Волшебником,
как он задумывает путешествие, и как все
поддерживают его идею
Утро было до такой степени пригожее и солнечное, что Муми-тролль сразу догадался: сегодня случится что-то необыкновенное, прямо-таки восхитительное. Возможно, сию же секунду, а возможно, в обед или вечером, когда стемнеет, и в воздухе запорхают светлячки, а глупые мотыльки облепят стекла на веранде. Тяжесть на сердце от ночных размышлений сменило ожидание некого события, которое взбудоражит весь дом. Это превратилось в игру для Муми-тролля, потому он ходил с хитрым видом, а на расспросы отвечал, что ничего не может рассказать, увы, потому что это совершенно секретно.
Муми-семейство, побросав в соломенную корзину продукты, собралось на пикник: погода была идеальной для отдыха на природе. На пляже каждый занялся, чем хотел: Муми-папа, делая вид, что читает книгу, спал в теньке под ярким полосатым зонтиком. Муми-мама расстелила клетчатую скатерть, положив на каждый край по камню, чтобы ветер не сдул ее, зарыла тыквенный сок в песок и готовила разнообразные бутерброды: с сыром и ветчиной, с сардинами и петрушкой, с шоколадной пастой и джемом. Рядом на песке лежала ее огромная, бездонная сумка, наполненная самыми необходимыми вещами, которые могли потребоваться семье в течение дня (неизвестно отчего, но этот минимум тянул килограммов на пять). Снифф ушел в грот по жутко таинственному делу, а Фрёкен Снорк и Муми-тролль купались, благо вода была теплой, как парное молоко.
Говорят, что можно плавать самыми разными способами, но, по мнению Муми-тролля, по-собачьи — лучший из всех. Особенно когда собираешь ракушки для клумбы или жемчуг на ножной браслет: нырять нужно глубоко, а плыть быстро, пока воздух в легких не кончился. На Фрёкен Снорк возложили обязанности хранительницы сокровищ, дарованных морем или выловленных Муми-троллем, поэтому она, щурясь от яркого солнца, нет-нет, да посматривала то на них, то на брата, который ходил по берегу, укутавшись в банное полотенце. Сначала Снорк сам с собой играл в крестики и нолики на мокром песке, а потом ему надоело обыгрывать самого себя и проигрывать самому себе. Бесконечность замкнутого круга.
— Эгегей! — воскликнул вдруг Снорк, привлекая всеобщее внимание (даже Муми-папа подскочил и начал озираться), и нагнулся над камнями. Когда он повернулся, все заметили в его лапах зубастую щуку, запутавшуюся, по всей видимости, в водорослях.
Снорк так и лучился самодовольством.
— Вы только посмотрите, какая она большая! Всегда хотел поймать такую рыбину.
— Надо же, — подивилась Муми-мама. — Ты всего-навсего бездумно гулял по пляжу, а наткнулся на нашу будущую уху!
Так всегда бывает: думаешь о посторонних вещах и неожиданно получаешь то, что желал. Наверное, все дело в том, что мечтам нужно «созреть», обрести большую насыщенность, чтобы в нужный момент сразить наповал точным попаданием в цель.
— Лучше бы ты наткнулся на кастрюлю, полную уже-не-будущей ухи. Я бы не отказался сию секунду от горячей похлебки, — сказал Муми-папа под аккомпанемент заурчавшего желудка, и Муми-мама засмеялись.
— Попробуй пока бутерброды, дорогой.
Муми-тролль тоже вынырнул с богатым уловом: в его лапах переливалась перламутром красивая ракушка.
— Это тебе, Фрёкен Снорк.
Фрёкен Снорк вспыхнула, принимая подарок. Солнечные лучи делали ее бархатную шерстку жемчужной, а ее улыбка могла ослепить не хуже солнца. Похоже, она очень любила получать милые безделушки в дар.
— Спасибо! Но… Муми-тролль, ты в порядке?
— Да, а что?
Фрёкен Снорк сама смутилась от своего смелого вопроса.
— Просто ты всегда ждешь Снусмумрика на мосту, а не проводишь время рядом со мной.
— Если тебе не нравится, я не буду, — обиделся Муми-тролль, но Фрёкен Снорк покачала головой:
— Ты неправильно понял, я не против. Просто, надеюсь, вы с Мумриком не поссорились!
Фрёкен Снорк беспокойно повела хвостиком: она чувствовала, что чем-то расстроила Муми-тролля, но тот и сам не знал, почему вдруг стал молчаливым и угрюмым. Видимо, такую реакцию у него вызвало само имя лучшего друга, но он не понимал причины. Да и вообще, почему именно Снусмумрик — его лучший друг? Скорее им был Снифф, ведь они имели больше общего: оба впадали зимой в спячку, оба любили мамин кофе и часто вместе играли. Снусмумрик же появлялся в Долине лишь на несколько месяцев и мог отправиться в дальние края, ни с кем не простившись или же оставив письмо, которое повторялось из года в год. Словно так трудно перетасовать колоду и сделать новую раскладку: сочинить что-то новое.
Возможно, Снусмумрик заранее под копирку написал несколько пачек прощальных писем и спрятал их в каком-нибудь тайнике. Смешно, но если раньше Муми-троллю стало бы обидно до горького комка в горле при подобной мысли, то сейчас он подумал, что это довольно мудрая тактика.
Почему-то с самого пробуждения или даже еще раньше, прошлым летом, после… после празднества с Волшебником, да, Муми-тролль сам не походил на себя. Наверное, так сказывалось то самое взросление.
Когда Муми-семейство вернулось домой после пикника, выяснилось, что в доме кто-то побывал. По крайней мере, на столе, рядом с пустым кувшином, красовался горшок с незнакомым кустом. Роскошные огненные бутоны в обрамлении зубчатых листьев, сладковатый, удушливый аромат, напоминающий мед, карамель и корицу одновременно — в Долине таких цветов не знали.
Муми-мама всплеснула лапками и взглянула на Муми-тролля:
— Золотце, откуда ты достал такую красоту? И зачем выпил простоквашу? Я же хотела отнести ее в грот Ондатру.
— Почему когда что-то в доме происходит, то всегда виноват я? — возмутился Муми-тролль. — Может, это кто-нибудь другой? Тем более, что за зиму в шкафу в гостиной кто-то завелся: я слышал странные шорохи. Вдруг этот зверек обиделся, что мы не позвали его с собой, и в наше отсутствие решил прогуляться по дому, опечаленный и голодный?
Словно в подтверждение его слов над шкафом что-то зашебуршалось, но никто не успел испугаться, как показалась заспанная мордочка малышки Мю, которая уснула в любимой корзинке для шитья, затащив ее наверх. По всей видимости, в шкафу завелся не кто-то, а самая маленькая и вредная мюмла на свете.
— Потому что ты всегда ведешь себя подозрительно, — зевнула малышка Мю. Ее глаза светились, как два фонарика. — Взгляни на меня: лежу в теплом, уютном месте, никого не трогаю, молчу — кто догадается, что это я притащила цветы и выпила простоквашу, не признайся я сейчас в этом?
Муми-тролль отмахнулся.
—Ты сама принесла такое большое растение? Не говори, пожалуйста, глупостей.
— Ну что такое? — огорчилась малышка Мю. — Только решишь сознаться в своих проказах, а никто не верит! Или ты думаешь, что раз я такая маленькая, то мне это не под силу? А ты знаешь, что муравьи могут поднять вес, в триста раз превышающий их собственный? А когда я голодная, могу запросто съесть слона.
— Ты только что проснулась, — привел свой аргумент Снорк.
— Может и проснулась, а может, только делаю вид. Подумать только, до чего вас легко обвести вокруг пальца. Хорошо, что вас все любят.
— Мю, лапонька, говори уже, кто тут был, — добродушно попросила Муми-мама. — Надо ли мне кипятить чайник, чтобы напоить гостя горячим шоколадом, ставить новую кровать и взбивать подушки?
Мю зевнула еще шире, цепко взглянула на Муми-тролля и скомандовала:
— Чайник ставить, горячим шоколадом поить, подушки и кровать не нужны, потому что этот знакомый незнакомец предпочитает дрыхнуть на свежем воздухе.
— Душа моя, ты про кого говоришь? Мы не поняли.
Один из присутствующих готов был поспорить с Муми-мамой, но не стал этого делать. Сердце Муми-тролля затрепетало, как птичка в силках, почему-то стало трудно дышать, и вдруг ни с того ни с сего захотелось забиться в угол.
— До чего же вы недогадливые. Снусмумрик вернулся.
Все домочадцы, вплоть до Снорка, с каким-то пониманием, которое мгновением позже сменилось озадаченностью и растерянностью, посмотрели на Муми-тролля. Возможно, раньше он бы от этой вести подпрыгнул до потолка и рванул разыскивать лучшего друга, но сейчас этого не хотелось — никто ведь не обязан делать то, что ему не нравится, даже если все остальные ждут этого, верно?
Муми-мама немедленно побежала заводить тесто на праздничный торт. Ее веселое насвистывание и звон посуды привычно разрушали сосущую тишину, в которой так хорошо плодятся лишние мысли и тревоги, и Муми-тролль смог немного успокоиться.
Вскоре пожаловал Снусмумрик. По его словам, он заходил поздороваться, но никого не было дома, а потом улаживал важные дела. Его тотчас усадили за стол с испеченным тортиком и засыпали вопросами, перебивая друг друга. Впрочем, Снусмумрик никого не слушал и рассказывал скорее для себя, погрузившись в воспоминания. Выглядел он почему-то расстроенным, но от теплого приема чуть-чуть приободрился. Его речь лилась ровно и гладко, словно бы он заранее подобрал слова и обточил свой рассказ в идеальную форму.
— В этот году я посетил очень необычную страну, где было жарко до умопомрачения и постоянно шел дождь. Порой ливень длился всего несколько минут, но дождевой воды собиралось так много, что казалось, будто наступало наводнение. В лесу было очень влажно, по земле змеились воздушные корни деревьев, а по стволам — лианы. Множество цветов и папоротников, мох и зеленый ковер на земле удивляли. Я решил выкопать чудной цветок, который все равно не в силах передать картину, что я тогда видел, чтобы он украшал вашу клумбу. Вдруг вы когда-нибудь соблазнитесь на подобное путешествие.
— Спасибо, Снусмумрик, — порадовалась Муми-мама. — Мне очень нравится!
— Неужели тебе не встречался кто-нибудь страшный? — разочарованно протянула малышка Мю. Она сидела на столе и деловито потягивала душистый чай из своей чашки, маленькой, как раз ей по размеру.
Снифф прижал ушки к голове, его голос задрожал:
— Нет! Не надо портить такую хорошую историю никакими монстрами.
— На самом деле мне очень надоели термиты. Они постоянно заползали в палатку, под одежду и пребольно кусались… — Снусмумрик запнулся. Он не отрываясь смотрел на блестящую брошку Фрёкен Снорк, отчего Фрёкен Снорк не выдержала и смущенно пояснила:
— Это мне Муми-тролль подарил. Прелестно, да?
— Очень, — подтвердил Снусмумрик и странно скривился, будто у него резко разболелся зуб. Было видно, что он с трудом оторвал взгляд от украшения. — Так вот, термиты там повсюду.
Снифф воодушевился, его усы воинственно встопорщились, как иголки ежика:
— Термиты? Ха, дайте мне тапок в лапы, и я покажу, насколько я их боюсь.
Муми-тролль почти сразу ушел после того, как Снусмумрик спросил про брошь: бочком-бочком, и в коридор, на улицу, оттуда — к морю, благо у лихого странника было много благодарных слушателей, которые в нужный момент охали, вздыхали и смеялись или презабавно морщились. Оставался шанс, что Снусмумрик и не заметил некрасивое поведение Муми-тролля, не догадался, что друг отчего-то не мог находиться рядом с ним, как и не мог прийдти на мост. Муми-тролль видел в окно, что Мумрик ждал его, облокотившись о перила, но как ни заставлял, как ни уговаривал себя — не пошел. Страшился оставаться наедине с ним, повел себя, как последний трус, потому что до сих пор не разобрался, что с ним творится.
Волны мерно покачивались и поддерживали невесомого, как пушинка, Муми-тролля. Он, раскинувшись на воде в виде звезды, смотрел, как солнце, утомившись за день, укрывается одеялом горизонта, тени постепенно отвоевывают каждый уголок на земле у света, и представлял Снусмумрика в лесу. Деревья, чьи стволы были чуть меньше, чем одна нога дронта Эдварда, высокие и могучие, тянущиеся к небу, и маленькая фигура Снусмумрика, который на их фоне терялся, растворялся в зелени окружающего мира.
К сожалению, любимое занятие не улучшило настроение. Кажется, у Муми-тролля даже поднялась температура от расстройства и волнений, и ему пришлось вернуться домой. Муми-мама сразу почувствовала неладное: едва она заприметила сына — сразу сунула ему тарелку с золотистыми оладьями и малиновым вареньем и потрогала лоб лапой.
— Душа моя, у тебя не болит горлышко? Ты выглядишь подавленным. Хочешь, разведу тебе порошок против ангины? В бабушкиных записях я недавно встречала интересный рецепт с имбирем и гвоздикой. Кстати, тебя искал Снусмумрик…
Муми-тролль не стал дожидаться окончания предложения и поднялся в свою комнату. Стены сужались, давили, словно бы решетки в клетке, поэтому Муми-тролль спустился по веревочной лестнице и сбежал в лесок, где все семейство выпускало пар. Умение Муми-мамы предугадывать его действия и понимать, что ему хотелось, сегодня было слишком назойливым. Порой родственники до того раздражали, что Муми-тролль хотел скрыться на край света от их заботы.
Мамина стряпня не исправила положение, Муми-тролль по-прежнему чувствовал себя больным. Может быть, он произнес какое-то запретное слово, сам того не заметив? Всякий знает, что от некоторых фраз начинают расти бородавки на пальцах, появляется заиканье и шерстка до пола. Вдруг от каких-нибудь рождаются дыры в груди и отчаянно ноет сердце?
Муми-тролль до того погрузился в размышления, что очнулся лишь от того, что кто-то тряс его за плечо. Перед Муми-троллем вырос розовый и упругий, как карандашная резинка, нос и черные, сердитые глазки. Ондатр собственной персоной. У него в руках была кружка с простоквашей, а вокруг рта — пышные молочные усы.
— Почему ты тут гуляешь, Муми-тролль? — поза руки в боки и вздыбленная шерсть — Ондатр был недоволен больше обычного. — Разумеется, крайне глупо тратить время на этот нелепый разговор, но разве ты не должен в данный момент встречать юного Снусмумрика, ведь ты его так всегда ждешь?
Все, что копилось в течение дня, прорвалось раздраженным криком:
— Да что вы заладили с этим Снусмумриком?! Не ждал я его, ясно?!
Все его смятение, недовольство, отчасти злость на окружающих, отчасти на самого себя. У Муми-тролля было чувство, что он сорвался с обрыва, и дыхание перехватило от сказанного. Ондатр не выглядел впечатленным, и, по всей видимости, спорить с философом или кричать на него удобно, потому что тот считает себя выше любых ссор и никогда не обидится.
— Мне-то зачем об этом сообщать? Пожалуйста, не жди его дальше, но в другом месте, изволь. Тут я всегда пью простоквашу и думаю о предопределенности жизни.
— Так сразу бы и сказал, что я занял твою лежанку, — буркнул Муми-тролль, но все же поднялся с земли и отошел в сторону. Обычно Ондатр спал в своем гамаке, нежась под ласковыми лучами весеннего солнца, или в гроте читал любимую книгу «О тщете всего сущего» и рассуждал об иллюзии личности, которая на самом деле состоит из ощущений, или о чем-то в этом роде. Сейчас же, назло Муми-троллю, наверное, он перебрался сюда. А может, во всем виновата простокваша. Вдруг у нее был такой побочный эффект, о котором никто, кроме Муми-тролля, не догадывался? Он подозревал, что простокваша странно действует на характер, и вот нате вам пожалуйста. Ондатр, никогда не вмешивающийся ни в чьи дела, вдруг дает советы и сознательно нарушает чужое личное пространство.
Муми-тролль, размышляя об ответе Ондатра, странных свойствах кисломолочных продуктов и лучшем друге, не сразу сообразил, что Снусмумрик не придуман его воображением, а в действительности стоит перед ним. Странник был бледнее обычного, и губы у него дрожали, хотя он пытался это скрыть. Муми-тролль понял, что Мумрик слышал их разговор с Ондатром, и ему стало тоскливо. Почему так тяжко на душе?
— Значит, это правда, — горестно прошептал Снусмумрик, глядя себе под ноги. — Белки-болтушки сказали, что мне незачем возвращаться в Долину, потому что меня тут никто не ждет, да я не верил, думал, что они дразнятся.
— Неправда! Тебя ждала мама. Папа. Снифф. Снорк и Фрёкен Снорк. Ну и я.
— Вот именно. Ты — в самом конце! — разозлился Снусмумрик. — Раньше все было по-другому.
— Ты по-прежнему мой лучший друг, Мумрик, и если я стал любить тебя чуть меньше, то только потому, что я повзрослел.
Наступившее молчанье было невыносимым: Муми-тролль лучше согласился бы вытерпеть занудную болтовню Снорка и Ондатра, перемыл бы всю посуду в раковине, на какую указала бы мама, или даже стал на пару часов узником в тюрьме Хемуля-полицейского.
— Ты на что-то обиделся, Муми-тролль?
О да, это был бы идеальный выход. Обиженный выигрывает хотя бы потому, что вокруг него прыгают и пытаются заслужить прощение, и легко объясняется его холодность, раздражительность и равнодушие по отношению к обидчику. Вообще ссориться нужно хотя бы для того, чтобы потом со вкусом мириться.
Но Муми-тролль не хотел обманывать Снусмумрика.
— Нет.
— Тогда почему ты даришь мои подарки другим?
— Ты про брошку, что ли? Прости, не знал, что нужно спрашивать твое разрешение, — уязвленно заметил Муми-тролль. — Я думал, что ты тоже порадуешься, ведь Фрёкен Снорк теперь такая красавица.
—Да не в этой брошке дело! А в том, почему ты это сделал. Ты ведешь себя так, будто я пустое место. Что происходит, Муми-тролль?
— Сам не знаю, — не встречаясь глазами с другом, ответил Муми-тролль и побрел прочь.
Все, что говорил Снусмумрик, было правильно. Но почему же у него сейчас нет таких чувств, как раньше, почему Муми-тролль легче переносит его отсутствие и не ждет каждой встречи с тем же пылом? Что изменилось? Муми-тролль остался прежним, он уже выяснил это, так может, изменился Снусмумрик?
Муми-тролль начал размышлять, почему ему так всегда нравился Мумрик.
Снусмумрик хоть иногда и был молчаливее пня, порой рассказывал забавные истории о своих ежегодных путешествиях. Вечный странник, никогда не сидящий на месте, которому убегающая вдаль дорога и походной костер были милее, чем домашний очаг. В кармане его зеленого плаща лежала губная гармошка из золота и розового дерева, рождавшая песни, от которых хотелось сворачивать горы и взлетать. Снусмумрик мастерски обыгрывал всех в покер, а удить рыбу вместе с ним до недавнего времени было любимое занятие Муми-тролля.
Раз за разом, когда Снусмумрик замыкался, вешал на входе табличку «Не беспокоить» и закрывал доступ к себе, а ключ выбрасывал в море, Муми-тролль настойчиво стучался в запертую дверь, заставлял пускать его к себе. А сейчас — уже не хотелось.
— В этом вопросе надо разбираться долго и вдумчиво, — сказал себе Муми-тролль. Как славно, наверное, жилось малышке Мю, которая существовала в двух режимах: сильно злясь или до безумия радуясь. А иногда она вела себя столь невыносимо, задирая всех подряд, что единственное спасение заключалось в горловом пении — почему-то крошечная мюмла не выносила его, хотя Муми-тролль считал себя довольно артистичной натурой с прирожденными вокальными данными.
— Приглядись внимательней, ведь все у тебя перед глазами, — раздался чей-то незнакомый голос из кустов. Было темно, и легко можно было вообразить, что это говорит сама природа, сам мир, сама Вселенная. Муми-тролль постоял еще немного, прислушиваясь к ночным звукам, но так как загадочный ночной зверек больше ничего не произнес, то он пошел к дому с медовыми окнами, наполовину прикрытыми занавесками.
***
На следующий день Муми-тролль решил вести себя так, как будто почти-ссоры не было. Он вежливо, хотя и чуточку наигранно раскланялся со Снусмумриком, но потом, заметив его болезненную бледность и темные круги под глазами, с искренним участием посоветовал выспаться с дороги. Снусмумрик скользнул по нему странным взглядом, но ничего не сказал: было видно, что у него в мыслях затевалось какое-то дело, потому что он ходил с задумчивым видом и без конца расспрашивал всех о прошедшем лете.
— Мне нужно поговорить с этим Волшебником. Прямо сейчас, — решительно заявил Снусмумрик во время завтрака.
— Боюсь, дружок, что это невозможно, — сказал Муми-папа. — Конечно, ты можешь написать письмо, но кто знает, когда оно дойдет, верно? Ведь Волшебник живет на высокой-превысокой горе, в доме без дверей и окон. И, скорее всего, у него там даже почтового ящика нет.
— Существует обряд, с помощью которого можно вызвать Волшебника и пообщаться на расстоянии. Правда, потребуются некоторые ингредиенты.
— А откуда ты все это знаешь? — вспылил Муми-тролль.
— Слыхал, — ответил Снусумрик.
— От черного дрозда? — чуть насмешливо поинтересовался Муми-тролль, но тут же устыдился. Чего он так нервничает?
Снусмумрик не выглядел задетым, он спокойно продолжал завтракать, хотя и отвечал без намека на улыбку:
— Нет. Из более надежных источников.
— В любом случае, — вмешался Снорк, которому всегда все нужно было держать под контролем, — если мы найдем эти ингредиенты, ты знаешь, что делать дальше?
— Знаю.
И Снусмумрик не соврал. Он, не прося никого о помощи, самостоятельно разыскал необходимое, смешал в миске травки и кинул в костер, который развел на поляне недалеко от дома. Снусмумрик прочитал волшебный стишок-заклинание, повернулся три раза налево, а потом поднял одну руку и повернулся направо. Внезапно огонь разгорелся ярче, пламя взметнулось в небо, и сначала показалась шляпа, потом брови и глаза Волшебника, а потом вырисовалось его лицо, шея и плечи.
— … да, и если он еще так себя поведет, я превращу его трость в удава. Подожди-ка секунду, — Волшебник моргнул, прищурился, осматриваясь. — Ну надо же! Зверюшки из Долины Муми-троллей. Кто вас научил такой магии? Как поживаете?
Оранжевые, как закат, курчавые волосы, красные глаза, яично-желтый галстук-бабочка и кусочек выглядывающего чудовищно пестрого воротника: Волшебник определенно любил яркие цвета.
— У нас все хорошо, — хором ответили друзья.
— Только пурпурный парус лодки, которую вы мне наколдовали, порозовел, — пожаловался Снифф. — Розовый подарок мне не нравится.
Волшебник щелкнул пальцами.
— Проверь завтра утром, может, тебе только так показалось, малютка.
Снусмумрик непривычно холодно посмотрел на Волшебника, и тот сразу же сосредоточился на нем.
— Насколько я понимаю, это вы, молодой человек, инициатор вызова? Неужели стол с яствами, который по желанию Муми-тролля отправился к вам во время вашего путешествия, приземлился в неудобном месте? — смешок прозвучал неуместно, и потому последовал вопрос на полном серьезе: — Что вы хотели?
— Спасибо за угощение, в тот раз я очень удивился, получив подобный подарок, хотя и не знал, что об этом вас попросил Муми-тролль. Если честно, то, что мне хотелось бы обсудить, непосредственно касается прошлогоднего лета и последствий некоторых заклинаний.
Все затаили дыхание — наконец-то прояснится хоть одна тайна! — но Снусмумрик покачал головой и обвел друзей суровым взглядом.
— У меня с Волшебником будет личный разговор, хорошо? Заткните уши, а лучше вообще отойдите.
Все дружно, хоть и с неохотой повернулись к костру спинками и сделали несколько шагов от него. Снифф честно не собирался подслушивать, но во всем был виноват сам Снусмумрик, который начал горячиться и повышать голос. (Снусмумрика редко можно было вывести из себя, и это был один из уникальных случаев!) Кто виноват, что уши у Сниффа чуткие, а глаза большие и зоркие? Покосившись влево, Снифф увидел спокойно стоявшую Фрёкен Снорк, вдобавок ко всему закрывшую мордочку ладошками, чуть поодаль от нее скучавший Снорк от нечего делать рисовал в воздухе таблицу умножения, кажется. Зато справа крутился Муми-тролль, усиленно делая вид, что ему совершенно не интересно, какие секреты были у Снусмурика с Волшебником, и тем самым как раз-таки и вызывая подозрение. Поэтому Снифф решил со спокойной совестью поддаться собственному любопытству и исподтишка оглядывался, наблюдая за беседующими.
— …То есть вы хотите сказать, что когда Муми-мама загадала, чтобы он больше не тосковал по мне, из его сердца исчезла не только тоска, но и л…
Снифф не понял, что именно исчезло из сердца Муми-тролля, и с досады сильно укусил себя за хвост. Боль не дала расслышать дальнейшие слова. Когда Снифф пришел в себя и снова прислушался, Снусмумрик и Волшебник обсуждали уже другое.
— …Послушай, я не могу знать точно, подействует ли на расстоянии моя магия и пропадут ли последствия того заклинания. Вполне возможно, что его равнодушие — это навсегда.
— И какое решение вы предлагаете? Должно же быть…
От налетевшего ветра зашумели деревья в саду, и слова потонули в шелесте листвы.
— …создать новые чувства. По крайней мере, теперь он не выделяет тебя из ряда других, как, возможно, было раньше.
— Было! Я не ценил и не замечал это особое отношение, пока не лишился его, — горько усмехнулся Снусмумрик. — Но ведь это будет не то. Вы ведь навяжете ему чужое.
— Верно. Дай-ка подумать. Хм.
Волшебник скрестил пальцы домиком и оперся на них подбородком.
— Я полагаю… Хм, есть один способ. Довольно сложный, требующий большого напряжения и сил, причем нет гарантий, что все получится. Это просто возможность снова завоевать… — Снифф не расслышал кого или что. Хм, может, Волшебник собирался подсказать Снусмумрику, где стоит замок с драконом (как раз такой, с каким справился бы Снифф), который охраняет принцессу, чье расположение можно завоевать, победив ящера? По крайней мере, Снифф всегда мечтал совершить подобный подвиг и познакомиться с какой-нибудь прекрасной девой. Желательно с богатым приданым.
Волшебник тем временем продолжал:
— …А если у тебя не получится, то ты пообещаешь мне не тревожить его попусту, потому что последствия могут быть катастрофическими. Память или чувства должны вернуться самостоятельно. Ты дашь мне честное слово?
— Да.
Снифф подумал, что зря Волшебник не попросил Снусмумрика дать священную клятву: «Пусть бездна поглотит меня, пусть грифы склюют мои высохшие кости, пусть я никогда больше не попробую мороженое, если я не выполню свое обещание». Потому что честное слово, разумеется, преотлично можно развернуть на сто восемьдесят градусов, если потребуется.
— Мне очень жаль, что так получилось и… — Волшебник прервал сам себя, а потом неловко закончил: — Если ты согласишься, в случае чего я помогу… изгнать твою тоску.
Снусмумрик презрительно хмыкнул.
— Нет уж. Что, если от этого заклинания я забуду, почему любил ветер? Как прекрасно просыпаться каждый раз на новом месте? Что, если я потеряю себя? Спасибо, вы уже один раз помогли, больше не надо. Если что… я справлюсь.
От мертвенного тона Снусмумрика повеяло обреченностью, и Снифф задрожал. Волшебник в отчаянии подергал свой криво завязанный галстук.
— Я хотел сделать всех чуточку счастливее, чем они были, но, кажется, перестарался. Тьфу, надо было стать темным волшебником, потому что творить добро намного сложнее, чем зло.
Головешки дров потрескивали, пахло дымом и травами.
— Дорогие все! Можно уже не притворяться, что вы не слушаете, — вдруг властно сказал Волшебник. Снифф, Снорк, Фрёкен Снорк и Муми-тролль повернулись к нему. — Ваш друг обратился ко мне с одной просьбой, которую я обязан исполнить, так как все случилось из-за моей невнимательности. Но для решения проблемы необходимо, чтобы сам Снусмумрик пришел ко мне. Я живу на краю света, мой дом стоит на вершине самой высокой горы, черной, как сажа, и гладкой, как шелк. Снусмумрика ожидает нелегкое, полное опасностей путешествие, и если кто пожелает сопровождать его…
— Я готов, — тотчас же вызвался Муми-тролль. Во-первых, он не мог бросить друга в затруднительном положении, во-вторых, его всегда манили дороги и желание исследовать еще не открытые тропинки, чтобы первым ступить на какую-нибудь идеальную поляну, узнать, что именно скрывалось в голубой дали, посмотреть еще что-нибудь, кроме Муми-Дола. Кроме того, его не покидало смутное ощущение, что Волшебник обращался конкретно к нему, хоть и не сводил красных глаз со Снусмумрика.
— И я пойду! — воскликнула Фрёкен Снорк. Снифф жадно спросил:
— А мы найдем клад по пути?
— Все может быть, — дружелюбно отозвался Волшебник.
— Тогда я согласен.
— Это самое нелогичное и спонтанное решение, но так и быть, — вздохнул Снорк. — Для большей вероятности достижения успешного результата я прямо сейчас набросаю план наших дальнейших действий.
— Отлично, тогда запоминайте маршрут. Вам нужно пройти топи и болота, пробраться мимо спящего в пещере монстра, не замерзнуть в Мертвой пустоши и не умереть от жажды в пустыне, не свалиться в бездну и не заблудиться в дремучем лесу. Именно так вы доберетесь до края мира, где… Кто выпустил попугаев из клетки?! — вдруг завопил Волшебник. — Простите, друзья, мне надо спешить. Жду вас у себя в гостях и… Багира, не дай им улететь! За хвост их, за хво-о-ост!
С этим криком Волшебник пропал, и костер стал обычным костром. После друзья залили его водой, так как нужно всегда соблюдать меры предосторожности, и началось бурное обсуждение эффектного исчезновения Волшебника и предстоящего похода. Лишь один Снумурик молчал, изредка поглядывал на Муми-тролля и пускал кольца дыма из трубки.
Когда друзья вернулись домой и рассказали все остальному семейству, Муми-мама тотчас же побежала заворачивать лепешки в полотенца и готовить порошки от всяческих хворей. Ни Муми-тролль, ни тем более остальные не стали ей мешать. Мамам нравится собирать сумку в дорогу, вычеркивать из списка необходимых вещей уже уложенные и пытаться немагическим способом расширить возможности сумки, проще говоря — впихнуть все, что не хочет влезать. Хотя ни одна из мам не любит расставания.
Малышка Мю, разумеется, тоже решила пойти, впрочем, тут же оговорившись, что она будет их сопровождать до тех пор, пока это отвечает ее интересам, и часто будет отлучаться по собственным делам. Муми-мама одарила Сниффа и Снусмумрика вязаными шарфами и шерстяными носками (у Муми-тролля, Мю и Снорков их было, кажется, по несколько пар на один день недели). Сниффу — потому, что он в детстве у него произошло воспаление уха, и теперь приходилось постоянно утепляться, а Снусмумрику, кроме Муми-мамы, никто бы и не подарил их. А ведь как прекрасно, когда кто-то вяжет тебе шерстяные носки!
Отправляться навстречу приключениям решено было завтра на рассвете.
-
-
20.01.2014 в 03:25в которой описывается, как юные искатели приключений
покинули Муми-Дол,
как пробирались по болоту
и почему разозлился Дракон в своем логове
-
-
20.01.2014 в 03:26-
-
20.01.2014 в 03:26-
-
20.01.2014 в 03:30-
-
20.01.2014 в 03:30в которой рассказывается о том, перед каким выбором стояли
юные искатели приключений,
как произошло знакомство с Затворником,
и на какие темы беседовал с ним Снорк
-
-
20.01.2014 в 03:31-
-
20.01.2014 в 03:31-
-
20.01.2014 в 03:32-
-
20.01.2014 в 03:33где в повествование входит Шанди-Кусекус со своим котом,
с главным сокровищем Сниффа происходит кое-что ужасное,
а малышка Мю принимает серьезное решение
-
-
20.01.2014 в 03:33-
-
20.01.2014 в 03:33-
-
20.01.2014 в 03:37-
-
20.01.2014 в 03:37в которой Муми-тролль заболевает,
появляется настоящая Принцесса, а
дальнейшее путешествие продолжают только двое
-
-
20.01.2014 в 03:37-
-
20.01.2014 в 03:39-
-
20.01.2014 в 03:39в которой повествуется, чем занимались Снусмумрик и Муми-тролль,
прежде чем добраться до края мира, как обстояли дела у их друзей,
и, наконец, о чем размышлял Волшебник,
сидя в своей высокой башне
-
-
20.01.2014 в 03:39-
-
20.01.2014 в 03:44-
-
24.12.2014 в 06:08-
-
27.12.2014 в 12:58