[Minati]

Название: «И никак иначе»
Бета:  Твоя_дивизия
Фэндом: «Сверхъестественное» ("Supernatural ")
Жанр: пре-слэш
Пейринг: динокас, винцест односторонний
Рейтинг: R (за маты)
Размер и статус: мини; закончен
Саммари: пост-тайм 4 сезона, АУ. Дин приходит на помощь к Касу, которого похитил evilСэм.
Дисклеймер: готова стать домоработницей Джеев, но, увы, они не мои.


Импала, взревев двигателем, останавливается перед фешенебельным отелем за пять минут до назначенного в записке времени. Парковка расчищена: его ждали. Дин, похлопывая Детку по капоту, смотрит на мигающее светящимися окнами здание, слишком вычурное и претенциозное, словно пафосная девица. Защитные обереги от демонов убраны в бардачок еще при въезде в город, и Сэм наверняка за ним уже наблюдает — не через камеры слежения, а используя свои новые сверхъестественные штучки, поэтому Дин старается подавить тревогу внутри и наигранно беззаботно потягивается, разминая мышцы после трехдневного марш-броска. Стоит ему подойти к входу, как возникший словно бы из ниоткуда швейцар с поклоном открывает дверь.

— Прости, чаевых не оставлю, сам на мели, — ухмыляется ему Дин и салютует взбешенной шестерке ада, нацепившей шкуру седоусого мужчины. — В другой раз, приятель.

Демон разъяренно шипит ему вслед, и Дин чувствует себя чуть лучше.

Место, которое Сэм выбрал для встречи, было весьма предсказуемым: где еще может восседать Король Ада, как не в пятизвездочном отеле? Джон лишь раз останавливался с сыновьями в заведении подобного уровня: когда им пришлось разбираться с загадочным убийством горничной в одном из номеров, о котором все СМИ тщательно умалчивали.
Шаги гулко отдаются от стен, холл пуст и потому навевает мрачные мысли. В центре зала широкая лестница: перила позолочены, а ступени покрыты тяжелым красным ковром — Дин сравнил бы себя с кинозвездой на церемонии Оскар, будь на нем смокинг, а не любимая кожаная куртка и джинсы, только камер не хватало. Портье за стойкой, единственный из демонов, за исключением швейцара, которого Дин заметил за это время, знаками показывает следовать за ним. Он вызывает лифт, но в кабинку не заходит, лишь нажимает нужный этаж. Вся эта заботливость похожа на то, что Дина, как повязанный бантиком подарок, доставляют прямо к имениннику.

Изменяющиеся электронные цифры на табло усиливают волнение. Дину хочется передернуть плечами, чтобы стряхнуть с себя чей-то тяжелый пристальный взгляд, но он терпит. Страх, что на самом деле его обвели вокруг пальца, как последнего дурака, проходит: Кас здесь, в этом нет сомнений, и ему плохо.

Створки бесшумно растворяются, прямо напротив лифта дальше по коридору комната с табличкой «666» — дурацкая шутка — и Сэм там, потому что у ее двери застыли два охранника в черных костюмах, как в голливудских боевиках. Парни выглядят достаточно угрожающе, чтобы внушить должное почтение к своему господину, но Дина это только смешит: словно бы что-то может произойти в здании, наполненном верными песиками, скрывшимися до поры до времени.

У него, конечно, была припрятана бутылка со святой водой, несколько довольно сильных амулетов, подаренных Памелой, и кольт, да только игрушечным пистолетиком разве напугаешь зверя? Сэм уже не наглотавшееся крови демонской потаскушки сверхъестественное чучело, а полновластный повелитель всех монстров, прячущихся в ночи.

Другое дело, что и Дин уже не совсем Дин, и он приехал не карать, а забрать свое — но лишь от Сэма зависело, насколько безболезненно все пройдет.

Дверь легко открывается от толчка.

— Шикарные апартаменты, — присвистывает Дин, оглядывая просторный номер-люкс, чем-то напоминающей позолоченную клетку, сделанную для него ангелами перед взломом последних печатей, запирающих Люцифера, — ирония судьбы, что поделать. Площадь настолько огромна, что можно было загнать сюда парочку грузовиков и заняться их ремонтом. Вычурный камин с дубовой отделкой, кремовые шторы, из окна, возле которого примостился стол, — вид на побережье, зеркало на полстены с нарядной рамой, в центре двуспальная кровать, на которой уснешь вдвоем и потеряешься. — Неужели даже шелковые простыни?

Улыбка Сэма открытая и безобидная, словно бы не он месяц назад пролил кровь сотни людей, чтобы провести в Лоуренсе какой-то ритуал. В белоснежном костюме и бежевой рубашке с алой розочкой в нагрудном кармане он, положив руки на подлокотники, восседает в кресле, как на троне. К его ногам прижимается Руби, по-прежнему в теле чернявой коматозницы, и глядя на нее, Дин потрясенно застывает, на секунду забыв о цели своего приезда и бушующей внутри него злости.

— Не могу сказать точно, так как еще не испробовал кровать по назначению. Наличие множества кандидатов создает тяжелую проблему выбора, к сожалению. Быть может, ты избавишь меня от нравственных мучений и пожелаешь составить мне компанию? — Сэм так знакомо вздергивает бровь, что в груди колет, но почти незаметно, поэтому легко проигнорировать.

— Твоя сучка, пожалуй, сделает это с большей радостью, чем я, — против воли вырывается колкость, хотя насмехаться над ней в данный момент не хотелось. Видит бог, Дин с момента знакомства мечтал пристрелить паршивую тварь, потому что именно с ее появлением все пошло наперекосяк, а он вовсе не мать Тереза, но сейчас Руби вызывает лишь жалость. Содранные кровоточащие участки кожи и синяки по всему телу, крючья, впившиеся в руки и ребра, изнеможенное смертельной усталостью лицо — она была явно не в лучшей форме. Можно сделать скидку на извращенные сексуальные игры, но в таком случае они слишком жестоки и кровавы. — Так ты что, все-таки помнишь о праве сотрудников на отдых, и Руби провела классные каникулы на Мальдивах?

Кас в этой комнате: знакомые мурашки пробегают по спине, как бывало каждый раз, когда ангел оказывался рядом. Дин оценивает обстановку, пытаясь понять, где тот может находиться, и просчитать пути отступления, когда придется пробиваться на свободу с боем: Сэм не отпустит их просто так, помахав ручкой и пожелав счастливого пути.

— Прошу прощения за бестактность, ей еще долго обучаться манерам, — цепь ошейника, обернутого вокруг шеи девушки, звякает: Сэм натягивает поводок. — Руби, поздоровайся с моим братом.

Руби механически приветствует Дина, не поднимая глаз: и хоть она, казалась, давно сломлена изощренными пытками, почему-то от ее слов тянет еле сдерживаемой ненавистью. Сэм, по всей видимости, тоже улавливает пробившиеся в бездушном голосе эмоции: он вдруг резко приподнимает девушку за подбородок и с минуту вглядывается в глубину ее зрачков. Руби не шевелится, но у Дина мелькает мысль, что сейчас ее пожирает огонь изнутри, и она извивается от боли в руках Короля Ада, хоть внешне остается недвижимой и бесстрастной, как статуя.

Сэм — чудовище, не стоит об этом забывать. Ошибка Дина в том, что он как раз таки постоянно забывает.

— Не смотри на меня так, Дин, моя девочка заслужила наказание, верно? — голос Сэма теряет мягкие, ласкающие интонации и приобретает другие: ледяные, пугающие, доказывающие — наравне с другими факторами — его новую сущность. Руби кивает, и Сэм снисходительно поясняет: — Она заставила меня усомниться в том, кто был предан мне всей душой. Разумеется, нельзя сказать, что это только ее вина, так как еще одна тварь подточила мою веру в него, но большая ответственность лежит именно на моей дорогой Руби. И хоть для общего дела в итоге все обернулось лучшим образом, ей пришлось отвечать за свои действия.

— Значит, ты так благодаришь свою шлюшку за достигнутую при ее содействии цель? Херовый из тебя начальник, Сэм. Обычно за подобное выдают премию.

— Поверь, того человека ей лучше было бы не трогать.

Дин непонимающе хмурится: какой подтекст кроется за этой обтекаемой фразой, и на что же именно Сэм намекает? Может, Руби испортила с кем-то переговоры по демонским поставкам всякой херни и тем самым сорвала важные планы? По мнению Дина, она должна в роскоши купаться за то, что помогла новому властелину пройти весь путь к воцарению, за то, что питала своей кровью его просыпающиеся способности, за то, что защищала от врагов. И от Дина в том числе — единственного, кто мог предотвратить надвигающуюся катастрофу и не дать Сэму перейти на темную сторону.

Дин так облажался: Сэм, хоть и не выпустил Люцифера из темницы, решил сам возглавить демонов и стал главной мишенью всех охотников, позволив разрастись всем отрицательным качествам, которые таились в нем с подросткового возраста.

Кас же потерял все, поверив в звезду Дина. Ангел прекрасно понимал, чем ему грозит ослушание, но тем не менее нарушил приказ своего прямого начальника и перенес Дина в монастырь Святой Марии, да только жертвы были впустую: на месте величественной постройки остались развалины, и ни одного намека на присутствие Сэма с Руби. Ради него ангел пошел против Небес, и поэтому Дин пожертвует жизнью, если понадобится, чтобы сейчас спасти крылатого идиота. Раз уж брата не удалось.

— Ты так трогательно размышляешь, что Руби могла натворить, поэтому я готов пойти на уступку, — мягко смеется Сэм, потеряв интерес к бывшей помощнице и полностью обратив свое внимание на Дина. От него волнами исходит такая властность и уверенность, что Дину немного не по себе. — Одно твое слово, и она будет прощена. Или же наоборот — я могу убить ее. Думаю, чтобы ты не выбрал, Руби будет за все благодарна.

Выражение в глазах девушки очень сильно напоминает мольбу, и Дин думает, сколько всего ей пришлось пережить, чтобы опуститься до такого состояния. И хоть он самую чуточку рад, что черноглазая сучка не пирует в шикарных дворцах Преисподней, ее положение лишний раз доказывает, насколько Сэм лютует, став демоном, и какую опасность он представляет для всего мира.

Дин не хочет участвовать в играх, которыми тот развлекается.

— Мне плевать. Я даже рад, что ты хоть и запоздало, но понял, насколько ядовиты ее речи, — Дин ни на йоту не лжет: его сейчас волнует другое, хотя против воли вспоминаются события трехлетней давности и эпопея с печатями после возращения его из Ада. — Где Кас?

Кастиэль, Слуга Господний, пострадал лишь из-за того, что Сэм слишком болезненно, ненормально повернут на Дине. Еще до того, как ангельские посланники известили о пропаже собрата — а если быть точнее, некий Бальтазар, предварительно выдав множество оскорблений, настойчиво интересовался о местоположении Каса, — смутная тревога забурлила в Дине. Чувство, что с Касом творится нечто неладное, не давало ему покоя, и после того, как друг не отозвался на призыв, подозрения подтвердились. Сборы в дорогу не заняли много времени, он без раздумий бросил охоту, которой в тот момент занимался, лишь сообщив Бобби, что в Питсбурге орудует ругор. Вся его конспирация вскоре полетела к чертям: до этого он сознательно сторонился других охотников, так как родственные отношения с Антихристом были своеобразной красной тряпкой для разъяренных мужчин, но угроза жизни Каса заставила забыть его о предосторожности. Дин потерял покой и сон, пытаясь найти малейшие зацепки, опрашивал всех, кого можно, но все было впустую: никто не мог ему помочь. Вызванный демон перекрестка был последним средством, прибегать к которому не хотелось, но, как оказалось, у появившейся эффектной брюнетки в платье и так было послание для него: записка в белом конверте с указанием всех координат и условий встречи. Вскипевшая кровь демона из перерезанной глотки и изогнутые в страдании губы ненадолго утолили жажду мести Дина.

Когда Сэм ушел поднимать свою армию, подчинив себе и Лилит, и Руби, Дин чувствовал себя разбитым, разодранным на мелкие кусочки. Сэм, по всей видимости, упивался собственным могуществом, и так как изменить человека без его желания, да к тому же если он активно не желает изменяться — невозможно, Дин сдался. В первый год охотник с головой погрузился в расследования, хватаясь за несколько дел сразу, сознательно рисковал и отключал эмоции: идеальная машина для истребления нечисти. На второй — Дин нашел новый способ подавить все угнетающие мысли: напиться до невменяемого состояния и подраться хорошенько в баре. Но однажды появился Кас, просто сев за столик рядом с Дином, смотря на него так, словно проникал в душу: они молчали, но топиться в алкоголе было не в кайф. Только не под вдумчивым, понимающим взглядом.

Кас одним своим присутствием сделал так, что дышать стало легче, он помог Дину снова взять себя в руки и по-винчестеровски игнорировать то, что нельзя исправить.

— Дин, Дин, Дин, — цокает языком Сэм. Он выглядит спокойным, но Дин знает его с пеленок — несмотря на всю эту демонскую мишуру — понимая, что под маской безмятежности кроется недовольство. — Ты невежлив. Мы с тобой уже полтора года не виделись, разве ты не хочешь узнать, как у меня дела? Лично я с удовольствием выслушаю все твои новости. Кстати, радует, что ты прислушался к советам и не привел за собой хвост, хотя, с другой стороны, кто сунется в самое пекло?

— Не было времени собрать этот самый «хвост», — как, впрочем, и желания. Ведь Сэм прав: даже если Дин и обдумал бы с предполагаемыми сообщниками до мельчайших подробностей план по низвержению дьявола в ад, к этому моменту все участники заговора, кроме него, разумеется, были бы мертвы. На совести Дина и так много смертей, чтобы самому звать людей на заведомо проигрышную операцию. — Но поверь, очередь надрать задницу демонам и лично Сэму Винчестеру выстроилась бы от Монтаны до Колорадо.

— Не хочешь рассказать, чем занимаешься? По-прежнему охотишься без напарника? Ах да, твой единственный напарник сейчас гостит у меня.

В ответ на издевку Дин демонстративно выхватывает припрятанный за пояс кольт и щелкает предохранителем. Сэм смотрит на его действия с вежливым любопытством, отчасти даже недоверчиво, и это злит. Он убежден, что полностью владеет ситуацией, но у Дина во внутреннем кармане куртки припрятан еще не ведомый тому козырь: зажигалка и кирпичики, похожие на детские кубики с буквами или рисунками. Стоит их поджечь и прочитать короткое заклинание — и грозное оружие активировано.

— Мы оба знаем, что кольт, как и весь остальной твой арсенал, на меня не подействует.

— Хочешь проверить? Отпусти Каса. Зачем вообще он тебе понадобился?

До Дина доходили слухи, что на самом деле произошло в ту роковую ночь в монастыре Святой Марии, когда со смертью первородного демона должен был начаться апокалипсис. Лишь прибыв в Ильчестер, Сэм Винчестер раскрыл свои истинные намерения: он вовсе не собирался убивать Лилит и выпускать тем самым Люцифера, а вместо этого занялся закреплением за собой положения нового лидера и устранением всех возможных соперников. Ни одного демона не было в тот период на Земле, в то время как шла борьба за власть в Аду, пока самый сильнейший не подчинил всех. Преисподняя содрогнулась, когда ее трон занял младший Винчестер. Разобравшись в первостепенных вопросах, Сэм решил, по всей видимости, тщательно изучить оставшегося противника и для этого распорядился поймать в ловушку любого ангела. Сначала пропал Захария, потом — Кастиэль. На первого засранца Дину было плевать с крыши Эмпайр-стейт-билдинг, но Кас… Если он узнает, что Каса пытали, будет много крови. Не его.

— Видишь ли, с тех пор как ты получил столь могущественные артефакты в свое распоряжение — кстати, не расскажешь, как именно? — даже я не могу найти тебя, как, впрочем, ты уже должен был понять. И что мне оставалось делать? В диалог ты вступать не хочешь, связи с тобой нет, оставался старый проверенный способ. Идея взять нашего общего друга в заложники показалась мне заманчивой и результативной, ведь ради этого паршивого ангела ты примчишься быстрее ветра, где бы ни находился. Словом, Дин, предлагаю сделку: сначала мы поговорим, а потом ты получишь его пернатую тушку в целости и сохранности.

— Неужели в Аду все психологи взяли отпуск? — насмешливо интересуется Дин. — У меня встречное предложение. Я знаю, что он в этой комнате. Как только ты его освободишь, будет тебе разговор.

Возможно, Дин сошел с ума, но голос Кастиэля преследовал его всю дорогу, уговаривая не поддаваться на провокации, прося за что-то прощение, повторяя молитвы на енохианском, но его шепот скорее напоминал бред не осознающего себя человека — поправка, ангела, — что тревожило до усрачки. Дину не привыкать к терзающей душу вине, которая сопровождала каждый его шаг всю жизнь, и особенно после перерождения Сэма, но в ситуации с Касом его эмоции были наиболее остры: он ощущал ответственность за ангела, стоявшего плечом к плечу с ним столько лет. Кастиэль стал частью его семьи, и никак иначе.

Сэм поднимается, отряхнув брюки, и подходит к окну. Не поворачиваясь, он спрашивает:

— Как ты об этом догадался?

Руби, закованная и обездвиженная, остается сидеть возле кресла, охранники на входе даже не заглянули ни разу с момента его появления здесь, а Сэм слишком уже открыто подставляется. Если бы Дин захотел, он бы мог материализовать карающую десницу Бога — меч Михаила, который всегда с ним, и пронзить Короля Ада.

Если бы захотел.

— О чем?

— Что он здесь.

Дин не знает, стоит ли отвечать, поэтому ограничивается коротким:

— У меня ангельский радар.

И это чистая правда: Каса он чувствует, как самого себя, что, возможно, как-то связано с отпечатком ладони на диновом плече. Нет, серьезно, вдруг клеймо — какой-нибудь двусторонний радиомаячок, и через него между ними натянулась тончайшая нить, чьи малейшие колебания улавливает Дин.

— Который настроен лишь на одного из них, — наклоняет голову Сэм, развернувшись к нему. На его губах играет легкая рассеянная полуулыбка, но роскошная хрустальная люстра на потолке начинает дрожать, свет мигает, а стены, кажется, несколько секунд ходят ходуном. — В данный момент он ничего не видит и не слышит, и меня это устраивает. Не беспокойся, никому крылышки подрезать я не собираюсь.

Дин усмехается.

— Предлагаешь поверить словам дьявола?

— Предлагаю поверить словам брата, — резко бросает Сэм.

— Кровососу, психопату и извращенцу со стажем в одном лице. О да, конечно, звучит обнадеживающе.

— Ты забываешься, — сверкает глазами Сэм. Что-то подсказывает Дину, что с таким тоном к нему давно никто не обращался. — Напомнить, с кем ты разговариваешь?

— Нет, блин, не догадываюсь: может ты — сделавшая пластику Джесси Джейн?

Руби застывает: злорадная, предвкушающая расправу. Ебаный стыд, Дин что, сбил ее кота на дороге или убил троюродную бабушку во время недавней охоты, когда демоны осадили Ривер-Пэсс? У Дина было слишком много разговоров из категории: «Давай останемся друзьями» или «Детка, это не то, что ты подумала, и я сейчас не сосался с твоей лучшей подругой», чтобы не узнать такой взгляд. С чего вдруг ей хочется выцарапать ему глаза и выпустить кишки?

Но Сэм, вместо того чтобы разозлиться, смеется: запрокинув голову, громко и с непередаваемым весельем. На щеках у него появляются знакомые ямочки.

И все почти как прежде.

— Ты знаешь, сколько в аду демонов имеют хорошее чувство юмора? Единицы, — успокоившись, жалобно вздыхает Сэм. — Разве что Мэг. И Кроули, конечно, но излишне долгое общение с изворотливым мерзавцем может сказаться на самочувствии: высокая концентрация желчи и яда, что поделать.

По идее Дин должен ненавидеть ту тварь, в которую превратился Сэм, или бояться, но ему это не удается: брат не слишком изменился. На вид Сэм — это все тот же Сэм, который был всегда, лишь прикупивший новые шмотки да обзаведшийся экстравагантной спутницей.

— Сочувствую тебе и твоему горю. А теперь, быть может, ты мне скажешь, что с Касом?

Сэм колеблется, но потом пожимает плечами. По щелчку пальцев завеса, скрывавшая Каса, тает: ангел сидит посреди пентаграммы в центре комнаты и смотрит прямо в то место, где стоит Дин, хотя он явно его не замечает — по всей видимости, его мини-темницу окутывает тьма. Видимых повреждений нет, но кто знает, насколько быстро проходит регенерация у созданий Господа? Выглядит он, по крайней мере, хреново.

— Кас!

Дин пытается подойти к нему, но натыкается на невидимый защитный кокон по контору круга. Он гневно поворачивается к Сэму:

— Что ты с ним сделал, ублюдок?

— Ничего серьезного, поверь. Просто узнал некоторые подробности о его боссе, но с ним обращались ласково, правда.

— Ласково? Он, блядь, обдолбанный, как не знаю кто.

— Побочный эффект относительно безобидного заклинания, — равнодушно пожимает плечами Сэм. — Кастиэль был неразговорчив, хотя, признаться, выслушивать его бесконечные: «Пути Господни неисповедимы» утомляло. Чего не скажешь о Захарии: сукин сын почти сразу начал языком чесать, после того, как ученики Аластора провели на нем несколько мастер-классов для меня, и даже жаль, что он был нужен не для раскрытия ангельских секретов. Кстати сказать, болевой порог у говнюка был очень низкий — я даже не успел насладиться процессом пытки.

Сэм знает, куда ударить — воспоминания о сорока годах в компании Аластора болезненны до сих пор. И он также знает, чем зацепить — интересом об участи Захарии. После тех памятных событий не-случившегося-Апокалипсиса Дин не видел больше надутого чванливого придурка с нимбом над башкой: сначала с охотником просто не искали встреч, потом его защищали ведьмовские мешочки, а потом жопа с крыльями из своей небесной резиденции попала в когти Сэму.

— И чем тебе досадил Захария?

От мгновенно почерневших глаз Сэма, как ни странно, становится легче — это помогает Дину вспомнить, что брат превратился в монстра, и с этим ничего не поделаешь.

— Всем, — какой контраст: белый костюм и темные глаза. — Если я скажу, что это была личная месть, а шкатулка с тайнами наших крылатых противников шла попутно, ты ведь все равно не поверишь?

— Ты прав.

— Тогда придется. Черт возьми, Дин, этот Захария настоящий урод, — Сэм несколько секунд молчит, словно раздумывая, говорить дальше или нет, а потом его словно прорывает, и он вываливает все, что копилось долгое время. Его голос дрожит от ярости, и истерзанная сучка со страхом смотрит на него, явно чего-то опасаясь. — Дин, я только сейчас узнал: когда я ушел с Руби, когда мы подрались, ты готов был принять меня обратно несмотря ни на что! Именно Захария изменил то голосовое сообщение, которое ты мне отправил. Из-за него я думал, что даже ты отвернулся, что предал, и потому так легко покорился тьме, что жила во мне.

Дин не идиот. Точнее, порой он поступает, как идиот, или до него медленно доходит, как до идиота, но сейчас он понимает: Сэм свирепствует из-за него. Из-за того, что в прошлый раз, когда они виделись, Дин отказывался называть брата по имени, пока, оставшись один, не понял, что тело и разум по-прежнему находятся под контролем самого Сэма, и демонического кукловода не существует. Из-за того, что Дин, хоть и вычеркнул Сэма из своей памяти, никогда не выполнит последнюю просьбу отца. Из-за того, что сейчас Дин скрывается от него всеми силами.

Дин смотрит на замученную Руби, и ему чуточку стыдно перед ней.

— Как будто бы блядский звонок настолько важен, что остановил тебя.

— Не остановил бы, но был важен, — Сэм пользуется точно такими же приемами, что и в детстве, когда проникновенно пытался уговорить Дина сделать то, что ему было нужно: разящая наповал искренность, капелька надежды, умоляющие интонации. Манипулятор хренов. — Дин, все могло быть по-другому.

— Не лги мне, Сэм, — рычит Дин. — Или себе — не знаю, кого ты хочешь обмануть. Признай, что ты продумал все заранее: как перехитрить демонов, просчитал все возможные ситуации, чтобы свергнуть Лилит. По-другому быть не могло. Только так, и никак иначе.

Как по сигналу Сэм меняется, будто скидывает маску притворства, и становится Сэмом-нынешним: беспощадным, опасным, злобным получеловеком-полудемоном. Каждое его слово словно покрыто льдом, края которого могут порезать до крови.

— Хорошо, ты прав, — Сэм неприятно кривится. — Зато ты понимаешь, что я всегда оправданно жесток и наказываю лишь тех, то реально виноват? Потому что Захария и Руби отдалили нас друг от друга.

Дин качает головой. Усталость от всего стучит иллюзорным молотком изнутри черепа.

— Нет, Сэм. Хватит.

Ему хочется сказать, что искать виновных — гиблое дело, так как последствия от неправильного выбора из нескольких возможных нельзя отменить, но зачем озвучивать очевидное? На перекрестке они пошли в разные стороны.

Сэм молчит. Возможно, в нем еще осталось что-то человеческое, потому что он не поступает так, как поступили бы на его месте другие демоны: не угрожает убийством Кастиэля, лишь бы Дин остался с ним, хотя и близок к этому. Дину не нравится, в какой тупик они зашли, и Сэму, видимо, тоже, потому что он встряхивает волосами и весело хмыкает.

— Я тут осознал: это наш самый долгий разговор за последние два года. Почаще, что ли, устраивать облавы на наивных ангелочков?

Дин в два шага оказывается рядом с Сэмом и прижимает дуло кольта к его горлу. Тот не шевелится, на его лице застыл странный голод, и Дин вдруг понимает, что их поза чересчур интимная, и они слишком близко друг к другу.

— Не смей о таком даже думать, — раздельно говорит он. — Мне насрать на ваши демоно-ангельские разборки, но если с Касом еще что-то случится, если кто-нибудь из твоей свиты тронет его хоть пальцем, я разобьюсь в лепешку, но найду способ, как закрыть Адские врата навечно и прихлопнуть тебя лично.

Винчестеры не забыли, кем они являются друг для друга, и, даже оказавшись по разные стороны баррикад, не готовы направить оружие в спину другому. Но Дин сейчас взбешен, как никогда раньше: Кас не должен становится разменной монетой в его отношениях с Сэмом и мучиться в плену неизвестно сколько. Кас вообще не должен страдать.

— Узнаю этот тон, — Сэм улыбается, сука. — Обычно после этого ты толкаешь речь о семье, о жертвенности, о том, что один всегда защитит другого. Так что, Кас у тебя теперь играет роль младшего брата и занимает переднее сиденье в Импале? Или, быть может, у него статус повыше? И роль любовника как раз ему по вкусу?

Дин хочет убить Сэма за одно только предположение: и нет, не потому, что его бесит абсурдность идеи секса ангела с кем-либо — если честно, трудно представить, как Кас трахает партнера или партнершу с привычно-отрешенным лицом или же, наоборот, подставляется. Дело в презрении, которым Сэм щедро сдабривает свои слова, словно он знает тайну, позволяющую ему так пренебрежительно отзываться о Касе, словно он имеет право.

— Что за хуйню ты несешь?

— В ожидании твоего приезда мы очень мило побеседовали с Кастиэлем на самые разнообразные темы. Хочешь грязную подробность? — Сэм чуть наклоняется и шепчет ему в ухо: — Ангелам доступно вожделение, пусть и не в таком значении, какое придает ему человек. И твой Кастиэль до сих пор невинен, как ребенок. Чудесно, правда?

Дин замирает и на секунду забывает про осмотрительность: именно на это и было направленно заявление. Сэм неожиданно дергает его на себя, притирается к бедрам и, удерживая за спину, не дает испуганно отшатнуться. Тело жжет там, где они соприкасаются — Сэм горячий, словно из печки, и выше на парочку дюймов, что тоже не доставляет комфорта. От него пахнет пряной туалетной водой, а во взгляде Дину мерещится ревность пополам с безумием, что, блядь, совсем ненормально.

Совсем, блядь.

— Дин, — говорит Сэм, и просящие нотки в его голосе удерживает Дина тотчас же дать ему в морду, наплевав на то, что тот в любой момент может размазать его по стенке. Нотки, которые рождают ассоциации с побитым щенком и потерявшимся в торговом центре маленьким мальчиком. — Я соскучился. По нам.

Дин думает: это его гребаная вина, что Сэм стал таким, что его зрачки сейчас узкие и вытянутые, что он может похоронить в огне полмира одним движением руки, что он возжелал собственного брата. Когда, в какой момент отношения между ними сдвинулись в неправильную сторону? Дин не доглядел, не уделил времени или наоборот — невольно заставил младшего брата чувствовать зависимость и черпать силы лишь в нем, переходя границы дозволенного. Если Дин в какой-то миг смог победить собственных демонов и не допустить… ничего не допустить, то Сэму это не удалось. И надо было дать ему уйти, не вмешиваться в яблочно-пироговую жизнь с Джесс, не втягивать в дерьмо, что существовало кругом, не привязывать снова к себе. Не стоило идти на поводу эгоизма — теперь приходилось расхлебывать его последствия. Рот пересыхает, Дин откашливается, прежде чем ответить, надеясь, что Руби достаточно дезориентирована, чтобы не услышать тихое:

— Я тоже, Сэмми, — в горле позорный комок. — Я тоже.

Если не считать нового статуса Сэма, если забить на всю эту паранормальную чушь — беда также в том, что они имеют в виду под этими словами совершенно разные, несопоставимые вещи.
Сэм нуждался в двуликом Янусе, брате и любовнике в одном лице, и хоть ради семьи Дин готов на все, то, о чем просил Сэм, было выше его сил.

— Так в чем дело, почему у нас не может быть все как прежде? — лихорадочно, с каким-то отчаянием шепчет Сэм. — Ты же заметил: я не собираюсь уничтожать мир, не даю распоясаться демоном. Да я, черт возьми, гораздо милосерднее отношусь к людям, чем те же Азазель с Лилит или Кроули — ты его не знаешь, и это хорошо, поверь.

Моральные принципы семьи Винчестеров расшатаны неимоверно, если они вообще когда-нибудь существовали, однако искреннее непонимание ужасает больше всего.

— Может оттого, что ты убиваешь охотников, которые переходят тебе дорогу? Проводишь ритуалы на крови, а адские гончие носят тебе тапочки по утрам? Или может потому, что вместо вегетарианских салатиков теперь питаешься кровью своих подружек?

Дин резко отталкивает брата и подходит к Кастиэлю. Ему приходится чуть сосредоточиться, чтобы подавить мысли о Сэме и разорвать опутывающую паутину: небесное оружие, дарованное ему, как сосуду Михаила, служит отличным средством, а злость — энергией. То, как младший брат пытается добиться своего — отвратительно. Похищение Каса, чтобы всего лишь перекинуться парой фраз, по всей видимости, самый гарантированный способ вывести Дина из себя.

И да, то, чего именно пытается Сэм добиться, — гораздо хуже.

Защитная пелена то ли за счет усилий Дина, то ли по желанию Сэма, исчезает, и ангел вздрагивает, увидев его.

— Дин, — глаза Кастиэля удивленно распахиваются, и хоть взгляд как всегда серьезен, что-то теплится в них, чувства, которые не должны испытывать ангелы — так он сам говорил. Кас неуверенно поднимается с пола: казалось, он не верил в спасение, не верил, что Дин пойдет против Короля Ада, открытого противостояния с которым избегал уже несколько лет, и выполнит простые условия сделки: «приходи один», грозящие обернуться пленением неудачливого спасителя. — Что ты здесь делаешь?

— Спасаю тебя, дурень, — под сэмово хмыканье Дин соскабливает ножом линии на пентаграмме, удерживающей ангела, и заключает его в объятия. Кас не двигается, но Дину это неважно. Ему необходимо удостовериться, что это не искусно наведенная иллюзия, что это Кас, и он живой, смыть обжигающую греховность Сэма, который поделился своей лихорадкой, найти успокоение с тем, кто никогда не предавал, почувствовать тепло его тела. Пока нет времени разбираться в тех мотивах, что руководят им самим, главное: Кас в порядке. — Сдается мне, что я как нельзя кстати.

— Нуждался в помощи твоей, но и помыслить я не мог, что молитвы все мои услышаны будут, — Кас смотрит словно впервые, словно увидел нечто невероятное, словно он… заворожен им. — Узреть тебя я рад, Дин.

Что-то особенное есть в том, как Кас произносит его имя. С бесконечной теплотой, с интимной мягкостью, удлиняя гласную. Даже под пытками Дин не признается, что ему нравится, когда ангел так собственнически зовет его.

— А уж я-то как рад, приятель, — только сейчас Дин вспоминает, что в комнате они не одни: но зрители безмолвны.

Сэм задумчив и мрачен, Руби плевать на все — и Дин вдруг остро понимает, что происходящее — как яркий, излишне детализированный сон: обстановка кукольного домика, ненастоящая, а сами они картонные фигурки. В последнее время Дин часто думает, что вся его жизнь — дерьмовый сериал с зашкаливающим рейтингом и сумасшедшими сценаристами, ведь если подумать, она слишком безумна, чтобы быть правдой. Разборки между ангелами и демонами, в которых он нечаянно оказался замешан, прыжки в будущее с помощью пернатой машины времени, подозрительно увеличившаяся за последний квартал цена на «Азиатские сиськи», инцест между братьями и… скручивающее низ живота желание по отношению к неземному существу, старательно заталкиваемое в глубины подсознания.

Кроме того, разве это нормально: спокойно разговаривать с непримиримым врагом? Не в характере Винчестеров — как минимум — и все-таки, Дин не спешит пользоваться оружием.

— Вы продолжайте, продолжайте. Нам понравилось, правда, Руби? Дин, ты так трогательно о нем заботишься. Признаться, меня впечатлило кудахтанье курицы-наседки.

Когда-то давно, еще в прошлой жизни, Дин ответил бы шуткой, и на этом тема была бы закрыта, но сейчас это не кажется уместным.

— Мы уходим, — заявляет Дин, поддерживая под руку Каса, который вот-вот потеряет сознание. Сон, пища, питье, как смертным, ангелам не требуется, но за неделю заточения Кас ослабел настолько, что едва переставляет ноги и, кажется, даже не совсем понимает, где находится. Вот тебе и «одно заклинание», подонок. Хотя верить самому Сатане уже нонсенс. — Только попробуй меня остановить.

— А что ты сделаешь, если я не соглашусь? — интересуется Сэм, и по его лицу непонятно: то ли он сейчас прикажет демонам напасть на них, то ли спокойно отойдет в сторону.

— Скажем так: чудо-бомба против твоих дружков у меня с собой.

Дин не мухлюет в кои-то веки: все так и есть. В один из городов Мичигана его привел след вампира, вздумавшего создать собственное гнездо, и, проглядывая местную прессу в поисках упоминаний о кровавых убийствах, Винчестер наткнулся на сообщение о подростке, который после попадания в него молнии начал делать предсказания. Несмотря на явный скептицизм автора статьи, интуиция Дина взвыла: дело не такое чистое, как кажется. И в тот момент, когда паренек жаловался ему на странные сны и символы, появляющиеся у него в сознании, а Дин размышлял, как бы виртуозней слинять от спятившего мальчишки, появился Кастиэль и объяснил, что на самом деле происходило с предполагаемым психом. Оказалось, псих был вовсе не психом, а пророком, но так как Чак был жив, а двум Хранителям Слова Божьего на земле не бывать, его способности не реализовались полностью и лишь изредка прорывались наружу в виде сновидений о будущем. Дин с трудом уговорил Каса не рассказывать ангелам о Кевине — мальчишка должен был поступить в Принстонский университет, как и хотел. Зачем портить жизнь подростку, у которого столько радужных планов? Перед уходом Кевин в благодарность рассказал Дину о взрывоопасной смеси, направленной против исчадий ада, рецепт которой снился ему два месяца подряд. Ингредиенты, необходимые для заклинания, Кас собирал по всему свету, а чуть позже Дин весьма успешно опробовал революционную идею спрессовать их в небольшие, удобные брикеты: в случае опасности требовалось всего лишь поджечь плитку, и от демонов оставалась горстка пепла.

Сэм замирает, как хищник, почуявший дичь.

— Чудо-бомба? Вот как? — блядь, кажется, это было ошибкой: в глазах брата знакомый исследовательский огонек. Ибо Сэм ни черта не изменился. Азартные интонации настораживают Дина еще больше, чем, к примеру, выкрикнутая с трагедийным пафосом угроза. Раздается еле слышный звон: это Руби шевелит закованными руками, звенья на ее ошейнике блестят, как драгоценные камни. — Никогда не слышал о подобном. Покажешь?

Сэм вдруг щелкает пальцами, и в комнату врывается с десяток демонов: ублюдок сделал это специально. Кас выпрямляется, чтобы помочь отразить атаку, и надо действовать мгновенно: намерения у адских созданий самые кровожадные, словно бы Сэм спустил на него свору голодных и раззадоренных собак. Дин, закрывая собой ангела на всякий случай, выхватывает твердую плитку со смесью из кармана, произносит заклинание и мгновенно поджигает брикет зажигалкой.

Яркий свет затапливает комнату, все демоны падают на пол: глаза у них выжжены, а рты открыты в беззвучном крике. Сэм остается стоять на ногах, но выглядит неважно: побледневший и оглушенный, а Руби, захлебываясь воем, подползает к его ногам — ее, видимо, хоть и защитила сила повелителя, но не смогла уберечь от всех лучей.

— Сильно, — Сэм потирает скулу, на которой расцветает саднящий порез, и задумчиво смотрит на собственную кровь. Обычную, красную, как у всех. Не то чтобы Дин ждал волшебных изменений, но Сэм выглядит человеком, и поэтому его трудно воспринимать, как мировое зло. Порез затягивается, словно бы его не было.

— У меня в запасе еще несколько штук. Устроим тир из твоих шавок, или ты дашь нам пройти?

Не самая лучшая из идей Дина: угроза самому Дьяволу, который способен стереть его в порошок и потом посыпать им в качестве удобрения клумбы в адском дворике, а, тем более, если Дин решит перевоплотиться, тогда их битва грозит обернуться разрушением не одного города и не одной тысячей безвинных жертв. Дину не нужно сражение, но, если понадобится, если придется, он готов, потому что поклялся освободить Каса любой ценой. Наверное, Сэм читает в его взгляде эту решимость.

— Вперед, — поджимает губы Сэм, указывая на выход. — Мне некогда больше тратить время впустую, но кое-кто из моих слуг точит на тебя зуб, и порой я должен идти им навстречу, сам понимаешь. Кстати, полагаю, Кастиэлю не помешает медицинский осмотр, так что, надеюсь, у тебя хватит сил выбраться отсюда как можно скорее. Драться до победы или поражения, как нас учил отец, помнишь?

Сэм, не прощаясь, кладет руку на затылок Руби, и они растворяются в воздухе. Слава богу, он обходится без показушных спецэффектов вроде взорванных фонарей и ударов грома, как любили баловаться некоторые из высших демонов.

И хоть Сэм, перед тем как исчезнуть, выглядит безумнее и беспощадней, чем в начале встречи, и, возможно, в аду деньки настанут не из счастливых, Дин не жалеет: он должен был в который раз подтвердить, что не разделяет похоть Сэма к нему. Дин на все бы пошел, чтобы избавить брата от этой болезненной ненормальной зависимости, но это не в его силах.

За дверью слышится топот: обещанная Сэмом когорта обиженных.

— Кас?

— Да?

— Если мы не сдохнем, напомни мне сводить тебя в стриптиз-клуб, ладно?

— Если для тебя это так важно, то хорошо, Дин.

— Ты сам будешь рад.

Кас с едва уловимым недоумением смотрит на него, и Дина охватывает какое-то странное спокойствие, ощущение небывалой цельности и правильности. Несмотря на всю опасность их положения, Дин думает о том, что исполнение обещания станет весьма пикантным: приватный танец и греховное поведение, стриптизерши в красных латексных костюмах и кружевных чулках, с рожками и белыми крылышками — Дин точно не даст ангелу умереть девственником.

Охотник поудобнее перехватывает рукоять кинжала в одной руке и бомбу в другой: теперь он спокоен и собран, Кастиэль рядом, а значит Дин обязан поставить мир на колени и наебать в очередной раз чертову судьбу, которая постоянно втравляет Винчестера в неприятности.

И постараться как-нибудь забыть, что младший брат уже три года как первый среди демонов Преисподней, что он по-прежнему испытывает к нему отнюдь не братские чувства, сходя с ума от невозможности добиться взаимности, и что количества дерьма в жизни не уменьшается.

Дин разберется со всем — как всегда.

И никак иначе.

@темы: закончен, мини, фанфик, слеш, Supernatural, R