[minati]

Неожиданно для меня самой написалось миди для команды Лукьяненко на эту ФБ.
Любимый канон

Название: Далеко-далеко идет большая волна...
Бета: Z-I
Канон: Линия грез
Размер: миди, 4350 слов
Пейринг/Персонажи: односторонний Томми/Кей; за кадром — Кей/Артур
Категория: слэш
Жанр: ангст, драма, PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: "— Это уже становится смешным, — вздохнул Кей, даже не пробуя пошевелиться, все равно бы не получилось: серебристая фиксирующая паутина не давала сдвинуться с места.
Томми усмехнулся, но ничего не ответил. По всей видимости, он сошел с ума"
Примечание 1: AU-развилка: Томми не ушел Линией Грез.
Примечание 2: Все герои являются совершеннолетними
Предупреждения: сомнительное согласие, даб-кон, ООС
Ссылка для скачивания текста: Яндекс-диск

***
— Это уже становится смешным, — вздохнул Кей, даже не пробуя пошевелиться, все равно бы не получилось: серебристая фиксирующая паутина не давала сдвинуться с места.

Томми усмехнулся, но ничего не ответил. По всей видимости, он сошел с ума.

Чужое присутствие мгновенно разбудило Кея, но он опоздал на пару мгновений, успев лишь слегка приподняться. Возможно, во всем были виноваты вчерашние напряженные переговоры с послами Нового Альянса, которые упорно предлагали всевозможными санкциями наказать расы, взбунтовавшиеся после исчезновения Императора Грея. Пришлось поднапрячься, чтобы найти компромисс, выгодный для всех сторон союза.

А возможно, инстинкт самосохранения Кея дал сбой из-за того, что шаги прокравшегося в его комнату человека были очень даже знакомыми.

Первая вспыхнувшая мысль была о том, что Кертис Ван Кертис получил очередной подарок от Бога помимо аТана — Машину времени, потому что ситуация до боли напоминала Кею ту, давнишнюю, происходившую много лет назад. Впрочем, декорации сменились: вместо занюханного номера гостиницы — собственные покои, скромные, не соответствующие его новому статусу первого лица в Империи. Да и теперь не испуганный двенадцатилетний мальчишка стоял перед его кроватью, а молодой парень, широкоплечий и высокий, уверенный в себе, с таким же взглядом, как у Кея. И ему не нужно было обманом доставать электронный ключ в номер гостиницы, так как для него двери Кея всегда были открыты. В любое время дня и ночи.

Потому что Кей ему доверял.

Как и охранники, расставленные по коридору в покои Императора.

Как оказалось, зря: быть может, оставайся Кей всегда настороже, не лежал бы сейчас распятым на простынях.

— Специально?

Уголки губ Томми чуть приподнялись.

— Не сомневался, что ты оценишь.

— Радует, что у тебя в руках нет аглопистолета. Как и другого оружия, — добавил Кей, наметанным взглядом профессионала обводя фигуру парня. Тот был безоружным — карманы его легкой кожаной курточки были чем-то оттянуты, кажется, баллончиками со спреями.

Нить, сковавшая Кея на этот раз, была не полимерная, грозившая изрезать кожу в случае резких движений, а другая, хоть и не менее прочная. Сходу и не понять, из какого вещества.

Томми покачал головой.

— Сейчас мной движет не жажда убийства.

Хороший умненький мальчик учился на своих ошибках: «Шмель», спрятанный под подушкой из-за старой привычки бывшего телохранителя спать с оружием, был извлечен и отброшен на стоявшее поблизости кресло. После этого Томми поставил на пол рядом с кроватью экранирующее устройство, защищавшее от подслушивания и ставившее блок против любых способов передачи сигналов как из комнаты, так и в комнату. А это означало, что реши Кей произнести вслух код сигнала, вызывавшего охрану, или нажать кнопку тревоги, до которой все равно было не дотянуться, ничего бы не случилось.

Не то чтобы Кей собирался это делать: уж что-то, а разобраться с психованным мальчишкой он надеялся собственными силами.

— А что тогда?

Душила злость на самого себя: Кей попался дважды, да и обвел вокруг пальца его один и тот же человек. Телохранитель мог совершать глупейшие ошибки, Императору, пусть и против воли ставшему им, это было непростительно.

И ведь он чувствовал, зараза, что во время ужина пацан, смотревший через весь стол на него со странным вызовом, что-то задумал, да только отмахнулся. И Артур тоже чувствовал, и потому молча уплетал свое любимое тазианское желе, и не перебрасывался с Кеем, как привык, остротами.

Образцовая семья у них была — Император и его верные спутники, два парня, с пятилетней разницей в возрасте. «Фавориты», как называл их между собой двор и мирные жители, «постельные игрушки», как злословили себе под нос недовольные. Вслух они этого не произносили, потому что никто не хотел бы получить приговор-ярлык «лицо с одной жизнью» из-за такой глупости — Император Альтос был беспощаден к тем, кто задевал честь его приближенных.

В глазах Томми на миг мелькнула неуверенность. Кей чуть подался вперед: вдруг, что бы тот не намеревался, удастся отговорить Томми? Интуиция вопила, что ему ох как не понравится задуманное парнем.

— Признаться, мне сначала показалось, что ты решил отомстить за свою сестру. Спустя столько лет. Или что у тебя появились новые обиды. Или тайные договоры с Кертисом Ван Кертисом, о которых моя сеть шпионов и не подозревала. Но это другое, я вижу.

Томми помедлил, решая, стоит ли ему отвечать. Потом пожал плечами.

— Скажем так, я воспользовался правом свободы, на которую ты мне указал. Да и Артура мне уже хватит мучить.

— Мучить? Где он? — несмотря на спокойный тон, лицо Кея закаменело.

— Спит, — настрой Томми почти неуловимо поменялся, став менее взвинченным, и потому Кей немного расслабился. — Он выпил снотворное, чтобы ему не снились кошмары. Не смотри на меня так. Я не виноват, что он по-прежнему идет за утешением ко мне, а не к тебе.

— Перед собой не страшно быть слабым, — кивнул Кей. Ему не хотелось признаваться, насколько его задевало, что Артур начал избегать оставаться с ним наедине. Они оба — и Артур, и Томми — незаметно отдалились от него, и, возможно, Кей сам был в этом виноват.

— И то правда, — согласился Томми. — Да только не вся.

— Что ты имел в виду, говоря, что мучаешь его?

— Тебе не понять. Хотя… Возможно, ты тот, кто, наоборот, поймет его слишком хорошо. Но это не моя тайна, так что я не скажу.

Подойдя к столу, Томми взял в руки видеофон, и некоторое время вглядывался в небольшой экран, размышляя, что бы включить. Зазвучавшая вскоре мелодия была нераздражающей, и создавала отличный звуковой фон.

А также могла глушить любые посторонние звуки.

После этого Томми достал из кармана куртки еще один баллончик. Кей насторожился и заметно подобрался.

— Да перестань ты. Не собираюсь я причинять тебе вред и всякое такое. В конце концов, это ведь государственное преступление, — усмешка была горьковатой. — Этот аэрозоль шел в комплекте с первым. Один блокирует, другой этот блок снимает.

— Вау. Ты осознал, какую совершил глупость, и собираешься освободить меня? — особой надежды в голосе Кея не было, и Томми улыбнулся, подтвердив его подозрения.

— Не думаю.

Он присел на край кровати, неторопливо снял крышку и без слов начал распылять спрей, направляя средство лишь на некоторые части паутины на теле Кея. Спрей действовал прямо на глазах, серебряные нити истончались и таяли, оставляя морозный след на коже. Обычно немногословный, Томми не изменил своей привычке и сейчас. Молчал и Кей, пытаясь понять, что происходило с его подопечным. Он считал, что они с Томми за четыре года совместных путешествий смогли достичь таких отношений, когда не ждешь подлого удара в спину. И что два года после произошедшего на Граале позволили им окончательно укрепить их дружбу. Неужели он ошибся?

— Томми, ты точно себя хорошо чувствуешь? — попробовал Кей дать парню шанс на отступление. — Головокружения, потери памяти и ориентации в пространстве не было?

— Нет.

— Точно? Быть может, тебе начинало казаться, что кто-то другой управляет тобой?

— Нет же! — огрызнулся Томми. — Ничего такого! Ты решил, я сошел с ума, правда ведь? Даже жаль тебя разочаровывать.

Возможно, мальчишку каким-нибудь образом успели запрограммировать, а Кей не заметил? Манипуляциями с сознанием можно было бы объяснить постоянно скачущее настроение Томми, то, что мальчишка в последнее время часто задирался без причины и с яростью сбрасывал руку Кея, когда тот хлопал его по плечу? На это можно было бы также списать скрытое неудовольствие Томми, когда Кей охотно флиртовал на светских вечерах с некоторыми женщинами. Он ни с кем не заводил интрижек, но это не мешало ему наслаждаться приятным обществом.

— Еще немного, и ты сможешь уводить моих дам, — засмеялся однажды Кей, заметив, что его новая знакомая не скрываясь подмигивает Томми. Он уже несколько раз поддразнивал так парня, а тот, побывавший в самых злачных местах Империи и познакомившийся с отбросами общества, которые нередко вели себя непристойно, по-прежнему смущался. На его смуглой коже румянец был практически незаметен.

Однажды Томми ни с того ни с сего зашипел презрительно:

— Было бы что у кого уводить. Ей и так с тобой ничего не светит. Как и любой другой женщине, — после этого он покинул зал для приемов, а следующим утром был на редкость собранным и молчаливым, пытаясь спрятать от Кея правую руку, костяшки пальцев на которой у него были сбиты.

Кей его никогда ни о чем не расспрашивал: он говорил себе, что, в конце концов, парень находился в трудном возрасте. Восемнадцать лет, когда хочется бунтовать против всех и видишь врага в каждом, тем более что ненавидеть Кея у Томми были все причины, хотя старые счеты они давным-давно свели: жизнь за жизнь — достойная плата. Плюс ко всему беда была в том, что Томми уже повзрослел, и как бы не хотелось ухватиться за любое рациональное предположение, было ясно, что тут не вмешивались ни заговорщики, недовольные новым правителем, ни чужие, ни Кертис Ван Кертис. Это был сам Томми, решившийся на собственную партию в карты. Что могло толкнуть его на такой шаг? Кей даже не мог представить.

Вскоре оказалось, что запястья, щиколотки, коленки и талия Кея теперь были туго перетянуты тонкими нитями, а остальная паутина растворилась. Кольнула неприятная догадка, которую Кей отбросил как слишком безумную. Не мог же Томми хотеть?..

— Что ты задумал, мальчик? — тихо поинтересовался Кей.

Болезненная гримаса–маска появилась на лице Томми.

— Я думаю, ты уже понял.

В такие передряги Кей еще не вляпывался. И не вляпался бы, будь он внимательнее и не надейся, что через некоторое время все пройдет само собой.

— Ну и когда ты?..

Томми помолчал.

— Не знаю. По-моему, в тот момент, когда мы были в доме Матери-Хранительницы, и ты рассказывал мне о шпинате и диверсии меклонцов в эпоху Смутной войны.

— Шпинат? Отлично, больше в жизни не произнесу это слово, — кивнул сам себе Кей. — И почему ты решил действовать именно сейчас?

— Потому что… Потому что теперь я не сомневаюсь в вас. Члены Временного Совета будут во всем тебе помогать до объявления официальной церемонии коронации, мятежников ты сможешь подавить. Семья тебя поддерживает, а многие чужие уважают. И… потому что теперь Арти выкарабкается и без меня. Точнее, он бы выкарабкался без меня и так, но со мной было быстрее, я знаю.

Бутылка мршанского вина, хранившаяся в шкафу, перекочевала на стол. Звякнули бокалы.

— Будешь?

— Издеваешься?

— Нисколько.

— Как-нибудь обойдусь.

Томми пожал плечами и опустился в кресло. Не глядя на Кея, он медленно цедил вино. Видеофон транслировал ролик с концерта самки булрати, которая пела — или ревела, это как сказать — о невозможности любовникам соединиться, так как они принадлежали к разным расам.

Однажды Томми доводилось видеть певицу-булрати вживую. После вызволения Артура из цепких лап Службы Имперской Безопасности им пришлось провести полдня на Урсе, и во время прогулки по планете чужих они заглянули в местный ресторанчик, имевший забавное название «Утро в сосновом бору», насмешившее в свое время Кея с Артуром. В тот вечер там выступала местная звезда, и Томми навсегда запомнил странное ощущение от того, что даже гигантские медведихи могут двигаться настолько грациозно и иметь самый мелодичный голос в Галактике.

— … ты один в моем сердце, поверь!

Под заключительный аккорд Кей попытался вырваться, особо не таясь, но даже со способностями супера и превышающей человеческую силой, ему это не удалось. Чертовы путы держали намертво.

— Зря ты так, — не поворачивая головы произнес Томми. — Мне Артур как-то рассказывал, раньше на Терре были насекомые с восемью лапками — пауки. Ты наверняка знаешь. Они плели паутины на открытых пространствах, где могли поймать кого-нибудь, а сами скрывались в укромном месте. Стоило жертве попасть в липкую ловушку, ей уже не вырваться — своими судорожными попытками спастись все лишь сильнее запутывались. Здесь также. Больше сопротивления — сильнее будут тебя удерживать.

Кей уже на собственном опыте осознал, что он прав — нити словно бы затянулись туже на его теле. Возможно, именно от этой возни ему стало жарковато. Или сбились настройки климатизатора в комнате?

— Я забыл сказать. Самое смешное, что этот спрей часто используют парочки, ну, кто любит острые ощущения в постели. Потому что он обладает еще одним эффектом. Ты уже чувствуешь?

Вдоль позвоночника словно бы прокатился электрический разряд.

— Афродизиак? Ну ты и гаденыш, — рыкнул Кей.

Сейчас Кей выглядел именно таким, каким его рисовало воображение населения Империи Людей — обещавшим жестокую месть за обиды и неповиновение, не знающим жалости ни к кому, ни к врагам, ни к друзьям. Томми не относил себя к первым и не желал быть вторым, и прекрасно понимал, что собирался нанести Императору высшее унижение — с помощью исполнения давней мечты.

Иногда правильно, что мечты остаются лишь мечтами.

— Как же я все-таки ненавижу детей. За идиотские мысли, что приходят в их тупые головы. И за глупые игры, в которые они играют!

— Я уже не ребенок, — мотнул головой Томми и, облизнув губы, тихо продолжил: — Потому и игры у меня теперь уже взрослые.

Кей вздрогнул, когда ладонь Томми легонько прошлась от резинки трусов, поднялась по животу и остановилась на груди: не прикосновение, лишь намек. Кей умел контролировать сердцебиение, и потому его ритм сердца не изменился, хотя кожа горела, вспыхивала от близости. Томми поддался вперед, высматривая что-то, и удовлетворенно кивнул: зрачок Кея был расширен и занимал почти всю радужку.

Вовсе не от страха.

Дьявол!

— Чувствуешь? Этот голод, сводящий с ума, пронизывающий каждую клеточку тела? На меня тоже это действует, Кей, — хоть Томми пока ничего не предпринимал, Кей напрягся. Слишком уж лихорадочно звучал голос парня. С такими интонациями бойцы обычно идут на верную смерть. — Всегда.

— Послушай, не стоит тебе это делать, — последнее предупреждение: Кей был щедрым сегодня. — Подумай о последствиях. Это будет ад, обещаю. Если ты меня сейчас отпустишь, я тебе сломаю только одну руку. И только три ребра.

Смех Томми был горьким.

— Кей, помнишь, ты сказал, что мы с тобой похожи. Возможно, ты прав. На днях я вспоминал наше веселое приключение. Разве твой план был не безумен — убить Императора? Но ты все равно был готов использовать влюбленную в тебя дурочку, надавить на самых влиятельных людей, пустить сколько угодно людей и чужих в расход, лишь бы спасти одного… Клона, самого бесправного существа в государстве. Кто мог похвастаться, что ради него ты пожертвовал бы всем и все? Я думаю, прозвучит лишь одно имя, и мы оба знаем какое.

Двух королей не бывает. В этом-то и заключалась проблема.

— Так почему я не могу так? Разрушать чужие жизни, направо и налево, словно бы имею на это право? Пойти на что угодно, даже аморальные действия, лишь бы добиться желаемого? Абсолютная свобода, без ограничений.

— А с чего ты решил, что справишься с ней? — фыркнул Кей. — Ты жалок.

Томми слегка побледнел, но потом справился с собой и четко произнес:

— Быть может. Но я хочу наконец стать свободным.

— Странный способ, в таком случае. Скорее твоя яма от этого станет еще глубже. Совесть не заест?

— Мы с ней заключили временное перемирие. И по крайней мере, мне будет, о чем вспоминать, сидя в этой самой яме.

Томми стал расстегивать пуговицы на собственной рубашке, одну за другой, оголяя безволосую грудь, подтянутый живот. На левом плече у него по-прежнему белел шрам, оставшийся после их первой встречи — избавляться от рубца у Томми, видимо, не было желания. После скинутой на пол рубашки пришел черед джинсов. Томми переступил с ног на ногу, освобождаясь от стянутых гармошкой брючин. Нижнего белья на нем не было, и судя по спокойному поведению, он ничуть не стеснялся быть обнаженным.

Кровать чуть прогнулась под чужим весом. Томми с ловкостью оседлал бедра Кея и опустился на пятки. Кей дернулся: он до сих пор не мог поверить в реальность происходящего. Скорее это чудовищный в своей фантасмагоричности сон.

— Ну же, Дач, прекрати обманывать себя, — прошептал Томми, словно бы пытаясь одновременно подбодрить и самого себя. Возможно, безнадежность его поступка давили на него, но путей для отступления уже не было. Как у корабля, не успевшего сбросить скорость перед выходом из гиперполя. — Ты же тоже этого желал.

— С чего ты вообще взял, что я хотел, чтобы меня домогался восемнадцатилетний пацан? — рявкнул Кей.

Лицо Томми потемнело.

— Скорее подарил то, о чем ты давно мечтал. Будешь отказываться? Хочешь, напомню тебе кое-что? Один раз мы перевозили груз с Джиенахи на Тааран и после выполнения задания остановились на ночевку в гостинице. Ты пошел в душ первым: освежить голову, как ты еще сказал, ибо мы почти до утра засиделись в баре. Дверь была прикрыта неплотно, и когда я проходил мимо… — Томми закусил губу. — Я услышал тебя. Ты звал Артура тогда. Трахая собственный кулак. Что, не так?

— Тебя это не касается, — ледяным голосом ответил, наконец, Кей, и в его голосе была смерть. Он не хотел вспоминать об этом и признавать правоту мелкого засранца. Обычно его самоконтроль был высок, чтобы не давать постыдным желаниям вырваться наружу, но в тот раз он выпил слишком много.

Томми, почувствовав, что впервые за все время их знакомства выигрывает, хриплым шепотом продолжил:

— А хочешь, я расскажу, за тебя? Ты можешь даже делать вид, что не слушаешь. Расскажу, с каким нетерпением ты ждешь, чтобы Арти стал таким, как я сейчас. Взрослым, ведь детей ты не любишь. Поэтому предпочитаешь изредка смотреть на меня, представляя, что я — это Арти. Так ведь? Это легко, Дач?

— Нет, — отвернулся Кей. — А тебе?

— Нет.

— Знаешь, когда мы впервые прилетели на Джиенаху, я размышлял, как она повлияет на тебя, — сощурился Кей. — Примешь ли ты ее нравы или, может, наоборот, воспримешь в штыки уклад той жизни и мировоззрение. Какая будет твоя реакция на окружающую тебя грязь. Похоже, подлость теперь стала твоей второй натурой?

Воздух между ними наэлектризовался. Томми явно не нравилось направление, куда уходила беседа. А Кей только на это и надеялся: единственный шанс для него — вывести Томми из равновесия. Быть может, тогда парень отвлекся бы, и Кей бы придумал, как поступить дальше.

Словно бы разгадав уловку, Томми нарочито безмятежно ответил:

— Ну, мои реакции всегда были нестандартные.

Его взгляд действительно напомнил Кею его собственный. Но не нынешнего его, а из сна. Навязчивого кошмара, где он все-таки перешел черту на Хааране, когда Император приказал уничтожить всех жителей мятежной планеты. Того Кея, который спустил курок в спину мальчика, оглянувшегося так не вовремя, почувствовавшего, что его ведут как скотину на убой, и послушно расстрелявшего остальных приговоренных к смерти людей.

Кея, ставшего воплощением своего прозвища «Корь»-детоубивец.

— Отвечать все равно придется.

— Большая игра стоит свеч, Кей.

Вместе с этим Томми на пробу лизнул правый сосок Кея, всосал кожу рядом с ним, и следующие слова Кей так и не смог произнести. Томми поцеловал плечо, изгиб шею, словно бы пытался лаской изгладить жесткость своего замысла, и тут же оставил засос на шее. Шальной взгляд стрельнул по багровой отметине, через миг — по губам Кея. Тень сомнения мелькнула в глазах Томми, но потом здравомыслие возобладало: и правильно, Кей бы откусил ему язык, вздумай он полезть с поцелуями.

Томми осторожно погладил пах Кея, не решаясь продолжить.

— Я заставлю тебя захлебнуться собственной кровью, — ласково пообещал ему Кей.

Наверное, именно это и вернуло уверенность парню.

— А я тебя — стонами. Прямо сейчас, — в тон ему ответил мелкий ублюдок.

Томми, поцеловав низ живота Кея, вызывая очередную волну возбуждения, решился, наконец, приспустить трусы с него. На его щеках расцвел легкий румянец, когда ткань перестала скрывать длинный толстый член Кея. Чуть-чуть оправившись от смущения, Томми осторожно обхватил его ладонью, потер пальцами головку члена. Пришлось закусить губу, чтобы сдержать стоны. Определенно, во всем был виноват афродизиак, да к тому же Кей уже давно не спал ни с кем, и поэтому тело предавало его.

Только поэтому.

Ощущать себя ведомым Кею никогда не нравилось.

От уверенных, крепких движений член начал медленно твердеть. Проклятье!

— Знаешь, я никому не делал минет, — внезапно откровенно признался Томми. — Не обессудь, если у меня получится не так классно, как ты привык.

Жаркое дыхание заставило Кея вздрогнуть. Томми, помедлив, лизнул его член по всей длине, а потом, словно бы не давая Кею опомниться, насадился ртом. Было безумно влажно и горячо. Томми не хватило умений, чтобы заглотить член полностью, потому ему пришлось помогать себе правой рукой.

Тело привыкло переносить боль, но как справиться с пыткой удовольствием?

— Убью. Голыми руками, — угроза была не настолько пугающей, как бы хотелось Кею. Возможно потому, что он утратил прежнее спокойствие, и его дыхание сбилось. Для новичка Томми был пугающе талантлив: Кей закусил губу, гася непроизвольное желание вскинуть бедра.

— Неужели я так плох? — лишь усмехнулся Томми, оторвавшись на миг от своего занятия. — Надо было чаще тренироваться.

Губы у него были яркие-яркие, припухшие, член оттягивал щеку, и смотрелось это настолько развратно, что Кей прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Пусть происходящее и вызывало жгучую ярость, где-то в глубине души он не мог не признать, что ему хотелось видеть красивого молодого парня между своих ног, опустившимся на колени. Только в снах Кея он носил другое имя, пусть и имел то же лицо.

Возможно, сумасшествие заразно? Потому что Кею неожиданно сильно захотелось положить руку на темную макушку и взлохматить непослушные волосы.

Томми, словно почувствовав, о ком подумал Кея, дернулся, и с совершенно порнографическим звуком выпустил член Кея изо рта.

Он чуть повозился, шаря по карманам куртки, а потом вытащил какой-то тюбик и спешно выдавил немного смазки.

— Я-я все время думаю, как бы ты себя вел, если бы на моем месте был Арти? — Томми дышал через рот, не отрывая взгляда от Кея и подготавливая себя сзади, растягивая пальцами. — Мне кажется, ты был бы с ним ласковым, как котенок. Интересно, как ему удалось приручить тебя? Чем он взял тебя?

Томми аккуратно приподнялся, обхватывая рукой член Кея. А потом также неторопливо опустился на него до самого конца.

Кей проиграл, когда с его сорвался протяжный приглушенный стон.

— Сученыш.

Торжествующе-болезненная улыбка пробежалась по тонким губам: у Томми явно никогда не было близости с мужчинами, но даже на отсутствие опыта он делает все пугающе правильно.

— Я же обещал, что тебе п-понравится, — речь Томми прерывалась длинными шумными выдохами. — Хоть в чем-то я буду первым. И плевать, что отражение всегда останется лишь отражением.

В поисках опоры Томми отставил руки назад и оперся о колени Кея. На пробу повел бедрами, и они застонали одновременно.

Томми-Артур зачаровывал. Он был красивый, в это мгновение. Раскрасневшееся лицо, болезненно-сладостный излом бровей, слипшиеся от пота темные волосы. Вспыхнула предательское желание: притянуть к себе мальчишеское тело, придержать за бедра, натянуть на себя сильнее. Редко кому приходилось видеть, как Кей утрачивал контроль, но когда это происходило — Кей горел долго и сильно. Удовольствие сносило все барьеры, гнев и разочарование. Кто-то словно бы раскроил ему череп и вынул все связные мысли, остались одни инстинкты и желание: действуй по обстоятельствам, если предлагают, бери.

Томми все-таки удалось добиться своего.

Словно почувствовал изменившееся настроение, парень бесстыдно улыбнулся, взглядом обещая подарить многое.

Собственную галактику, сила в слабости, жизнь в маленькой смерти.

— Зажжем звезды, Кей? Хватит им плакать.

***
Видеофон по-прежнему урчал из угла комнаты. Экранирующее устройство светило ровно и приглушенно.

Кей медленно приходил в себя. В теле постепенно разливалась истома и сытое удовлетворение, прежней усталости как не бывало. Руки затекли, и он сжимал и разжимал кулаки, чтобы немного разогнать кровь. Его живот Томми вытер найденным в шкафу полотенцем, очищая от их общей спермы, после чего стал безмолвно собирать разбросанную одежду. Взвизгнула молния на джинсах, рубашка, белым комком валявшаяся на полу, мягко облепила стройное тело.

Молчание не прерывалось. После секса часто бывало неловко. Особенно такого, где партнер не давал согласия.

Чувства Кея по поводу произошедшего были смешанными. Гнев сменился опустошением, усталостью. Кей слишком привык считать себя неуязвимым в бою, и забыл вкус поражения, а сейчас он проиграл, прежде всего самому себе.

Любопытно, что Томми собирается делать дальше? Кей на его месте постарался бы себе выиграть время. Скорее всего, чтобы скрыться, Томми использует оглушитель, а не лазерный луч — учитывая его заботу об Артуре и внимание к политической ситуации внутри страны. По крайней мере, Кей на это надеялся — ему бы не хотелось возиться с воскрешением, потом успокаивать собственную охрану, СИБ и советников, которые так или иначе проведают о случившемся, и лишь после этого заниматься делом. Умирать всегда неприятно, даже если знаешь, что бессмертие тебе обеспечено.

— А ведь не помогло, — признание Томми было спокойным. — Надо было уйти сразу. Когда ты отправился на поиски Бога. Не знаю, зачем я медлил. Наверное, я думал, что… — Томми пожал плечами с мягкой улыбкой. — Извиняться я, увы, не умею. Но мне правда жаль, что я не воспользовался твоим советом и не оставил вас двоих раньше.

Казалось, что рядом с Кеем находился двухсотлетний старик, согнутый болезнями, высушенный страданиями, искалеченный в сражениях. Мертвая оболочка.

А-тан не способен был омолодить душу, он лишь ее старил.

Кей поднял глаза к потолку.

— Ты же знаешь, что я этого не прощу.

— Знаю, — кривовато усмехнулся Томми, и чуть нагнулся, чтобы поймать его взгляд. — Только на твою месть и надеюсь, — прозвучало вслух.

«Что ты успеешь меня остановить, до того, как я уйду туда, откуда не возвращаются», — осталось невысказанным.

Если пожелаешь.

Пожелай, пожалуйста.

— Кстати, Дач, хочешь, расскажу еще кое-что? — в самое ухо прошептал Томми, словно бы боясь, что их могли подслушать. Он сильно рисковал, наклоняясь так близко, и наверняка про это знал. В синтез-йодо был прием, вырубающий противника ударом головы, но сейчас было бессмысленно его применять. — Я соврал про афродизиак. Это был обычный нейростимулятор, побочный эффект которого — излишняя чувствительность кожи.

Кей застыл, сочно выругавшись. Томми усмехнулся.

— Вот так ненароком можно узнать много нового о себе. Нравится, когда связывают, верно?

Парень мог снова соврать. Нарочно, чтобы сильнее смутить Кея. В конце концов, Кей действительно чувствовал себя... опьяненным, да.

Но если сказанное было правдой, то тогда у Кея не было больше оправданий.

В наступившей тишине из видеофона вдруг отчетливо прозвучали давно забытые строки:

Я хочу тебя видеть всегда.
Потому и плыву я все дальше от берега
Далеко-далеко идет большая волна…

Забавное было совпадение: неожиданный привет из прошлого, появившийся из-за рандомного выбора записи в плей-листе.

Даже при использовании всех сил Службы Имперской Безопасности и собственных связей Кею не удалось выяснить, откуда столичные журналисты получили засекреченную информацию, что он со второй Шедара. Вероятно, это был прощальный подарок Вячеслава Шегала, который отправился вслед за исчезнувшим Императором, и так и не вернулся. В любом случае люди больше ничего не знали, ни настоящее имя Кея, ни семью, приютившую его, но и такой ничтожной толики сведений всем хватило. Благодаря какой-то извращенной логике Три сестры стали популярны в Империи. При Императоре Грее, последним хобби которого было коллекционирование моделей космической техники, как человеческой, так и инорасной, на некоторых планетах открывались заводы по выпуску подобных сувениров, и сейчас ситуация повторилась. Стал модным государственный флаг Трех Планет, на ти-ви без конца показывали документальные и художественные фильмы войны Сакросов с Тремя Планетами. А также крутили песни, некогда популярные на Шедара.

Томми вдруг счастливо рассмеялся, запрокинув голову. Все его лицо осветилось неподдельным весельем, смех казался искренним и беззаботным, из глаз вдруг ушла безнадежность и застарелая печаль. Словно бы Томми только что не предал с таким трудом построенную дружбу, не сжег мосты за собой, а наоборот — отстроил новый. Словно бы он получал надежду, на что-то.

— Может, мироздание дает мне знак? До встречи, Дач. Если тебе повезет. А если не повезет, и я успею найти свою Линию грез — ну что ж… Буду надеяться, что Бог создаст мне правильную Вселенную.

Легкий, даже целомудренный поцелуй в губы казался издевательством, но на самом деле это было — молчаливым прощанием. И просьбой.

Кей не был уверен, по силам ли ему было выполнить ее. Ему по-прежнему хотелось устроить самое кровавое наказание зарвавшемуся щенку: его никогда еще его так не унижали.

И никогда еще не дарили такое блаженство.

— Далеко-далеко идет большая волна, Кей, — прошептал Томми.

Бывший телохранитель, а нынче Император Альтос успел увидеть кривоватую усмешку Томми, когда тот поднял движением «Шмель» Кея, лежавший до этого в кресле, и навел его на бывшего хозяина. И что режим на бластере и правда был выбран не на поражение.

И после этого — темнота.